Влияние политической стабильности на экономический рост в сингапуре и южной корее

метки: Политический, Экономический, Сингапур, Стабильность, Режим, Нахождение, Демократия, Лидер

В XX веке произошли события, кардинально преобразовавшие контуры мирового политического устройства. Это крах биполярной системы международных отношений, развал СССР, образование самостоятельных суверенных государств с коммунистическим прошлым, режимные трансформации в странах Латинской Америки, Африки и Азии. Одним из самых значимых феноменов прошлого столетия, оказавшим значительное влияние на траекторию развития глобального мира, многие исследователи называют распространение демократических ценностей и институтов [ Fukuyama F ., 1992; Sen A ., 1999]. Волна демократизации затронула и регион Юго-Восточной Азии, однако, на сегодняшний день, опираясь на данные неправительственной организации Freedom House (на 2013 год Южная Корея отмечена как свободное государство, с частично свободными СМИ и интернетом ( freedom rating – 1,5; civil liberties — 2; political rights — 1), Республика Тайвань также отмечено как свободное государство со свободными СМИ и интернетом ( freedom rating – 1,5; civil liberties – 2, political rights — 1), демократические политические режимы сложились разве что в Южной Корее и Республике Тайвань, в государствах, входящих в состав четырех «Азиатских тигров» — стран, продемонстрировавших во второй половине XX века удивительный экономический взлет и небывалые темпы роста. В период экономического подъема в Южной Корее, Тайване, Сингапуре и Гонконге действовали авторитарные режимы (согласно данным Polity IV , Южная Корея в 1965 году получила в рейтинге стран по оценке степени авторитарности и демократичности – 7, Сингапур – 2, тогда как демократические режимы измерялись с максимальных +10, а авторитарные с максимальных -10), отличающиеся своей эффективностью, рациональным руководством, харизматическими лидерами и продуманными экономическими стратегиями, учитывавшие особенности каждого из государств и специфику того времени. В 1987 году в Южной Корее прошли первые честные легитимные конкурентные политические выборы, в результате которых к власти пришел Ро Дэ У, наметивший первые демократические преобразования в стране, тогда как в Сингапуре до сих пор довольно успешно, об этом свидетельствуют показатели экономического развития Сингапура, функционирует авторитарный режим. Удивительным является факт того, что до тех пор, пока в Южной Корее и Тайване не произошел крен в сторону демократизации, темпы роста экономики были высокими. Однако, впоследствии и на сегодняшний день, авторитарный Сингапур превосходит по экономическим показателям, в том числе и по ВВП, демократическую Южную Корею. Так «в 1995 году ВВП на душу населения в Южной Корее составил 12287,91 $, в Сингапуре – 31594,58 $. На 2013 год ВВП на душу населения в Южной Корее достиг 27990,83 $, тогда как в Сингапуре – 53266,08 $» 1 http://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.MKTP.CD?page=5

ЮЖНАЯ КОРЕЯ — ресурсы, экономика, география

... Демократической Республики (КHДР). 1.3. История и особенности экономического развития Качественные сдвиги в положении Южной Кореи в мировой экономике произошли буквально на глазах у целого поколения. Южная Корея - часть Кореи, ... переворота и установления военно-государственного режима в 1962 году. Затем были поставлены задачи по достижению независимости экономики, которые решались путем поощрения ...

Вопрос о том, какой режим способствует экономическому росту, приобрел актуальность в исследовательском сообществе еще во второй половине XX века, когда возникли прецеденты с авторитарными режимами и высокими показателями экономического развития. Однако, несмотря на большое количество работ, посвященных изучению данной проблематики, дилемма авторитарный/демократический режим и экономический рост остается неразрешенной. Более того, отсутствует единая точка зрения относительно зависимости и независимости переменных: либо определенный тип политического режима более благоприятен для достижения устойчивого экономического роста, либо, напротив, высокие темпы роста экономических показателей влекут за собой режимные трансформации.

Экономическая эффективность маркетинговой деятельности предприятия ...

... оценки эффективности маркетинговой деятельности предприятия. Объектом исследования является предприятие - производитель товаров народного потребления. Научная новизна диссертационной работы заключается в следующем: уточнены сущность и содержание понятий «экономическая эффективность маркетинговой деятельности», «маркетинговый потенциал ...

Напрямую измерить влияние определенного режима на темпы роста экономики маловероятно, скорее режим обеспечивает условия, которые в той или иной степени влияют на экономический рост. В данном случае нельзя говорить в категориях ультимативности. На уровень экономического развития государства оказывают влияние множество независимых переменных, но измерить и оценить, какая из переменных наиболее значима для обеспечения устойчивого роста, вероятней всего невозможно. По крайней мере, в исследовательском сообществе отсутствует единое представление.

Проблема исследования. Политическая стабильность может выступать в качестве возможного компонента политического режима в контексте изучения его влияния на экономический рост. Экономический рост в Республике Южная Корея замедлился после начала процессов демократизации в стране. Спустя почти два десятилетия темпы роста демократической Южной Кореи оказываются меньше, чем в авторитарном Сингапуре (приложение 1) . Можно ли говорить о том, что политическая стабильность, обеспечиваемая авторитарным режимом, способствует более высоким темпам роста, нежели чем стабильность, обеспечиваемая демократией?

Политическая стабильность является многомерной категорией, общепринятое определение которой отсутствует в исследовательской среде [ Hurwitz L . 1973, Eckstein H ., 1967, Apolte T ., 2012]. В данном случае под политической стабильностью понимается длительность нахождения политического лидера у власти, при условии, что вероятность смены власти революционным или насильственным способом минимальна. Здесь следует провести четкую грань между длительным нахождением политического руководства власти, которое может привести страну к застою и стагнации и периодом времени, необходимым политическому лидеру для реализации долгосрочных, в том числе и макроэкономических программ, нацеленных на достижение и поддержания устойчивых темпов роста. Качественное измерение политической стабильности может быть затруднено в силу методологических проблем и многослойности понятия. Всемирный Банк в проекте Worldwide Governance Indicators предлагает возможный вариант измерения уровня стабильности, определяя ее как «вероятность отстранения действующего политического руководства от власти при помощи неконституционных средств, включая политически мотивированный терроризм» 2 http://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#homehttp://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#home

Османо-болгарский период и политическое, социально-экономическое ...

... государственности и после ее ликвидации османами. Политическая неразбериха в Византии и османском государстве выгодна была ... В османском государстве вновь установилось двоевластие. В Эдирне правил Мустафа Челеби, а в Бурсе - Мурад II. Последний оказался в трудном положении: ... в Галлиполи в корпусе аджеми (новобранец). Позже в этот корпус стали направлять мальчиков из христианских семей, проживавших в ...

Объектом исследования выступает политическая стабильность в Сингапуре и Южной Корее.

Предмет исследования – влияние политической стабильности в Сингапуре и Южной Корее на темпы экономического роста.

В качестве кейсов для исследования выбраны два государства Восточной Азии — Сингапур и Южная Корея, каждое из которых представляет собой возможный пример для исследования проблемы влияния политической стабильности на экономический рост. Выбор стран был обусловлен следующими причинами. Во первых, Южная Корея и Сингапур – две страны, входившие в состав четырех «Азиатских тигров», стран, продемонстрировавших в прошлом столетии невероятную траекторию развития государства с позиции бедных неразвитых экономик «третьего мира» до крупных финансовых центров современности. Подобное развитие может представлять собой интерес для исследования в контексте изучения специфики политических систем государств, включенных в выборку, и факторов, сделавших возможным подобный экономический взлет. Политическая стабильность вполне может выступать одним из возможных факторов. Во вторых, несмотря на большое количество исследований, посвященных изучению взаимозависимости между политическим режимом и экономическим ростом, остается неясным, какой режим (авторитарный или демократический) способствует экономическому росту, что первично: определенный уровень экономического развития приводит к режимным трансформациям или тип политического режима определяет темпы роста экономики? Дать окончательный ответ на данный вопрос невозможно, ввиду уникальности каждого из государств мира. Исследование категории политической стабильности в контексте ее влияния на экономический рост может выступить одним из возможных вариантов, объясняющих зависимость темпов роста от типа политического режима. Сингапур и Южная Корея в данном исследовании могут выступать как примеры, демонстрирующие различные типы политической стабильности, что обусловлено различными политическими режимами, сложившихся в двух странах, и, как следствие, разные темпы роста экономики. Стоит особенно отметить, что результаты исследований кейсов Сингапура и Южной Кореи маловероятно можно экстраполировать в целях объяснения экономических успехов других государств. Но, несмотря на это, подобное исследование может внести дополнительный вклад в исследования, посвященные как влиянию политической стабильности на экономический рост, так и влиянию определенного типа политического режима на экономическое развитие государства. В данном случае Сингапур и Южная Корея выступают как два возможных варианта для объяснения влияния политической стабильности на экономический рост.

Совершенствование налоговой системы как фактор экономического роста

... научной теории недостаточно исследованными остаются вопросы воздействия системы налогообложения на уровень экономического роста. Вышеизложенное выступило причиной выбора темы данной магистерской работы, определило содержание ее исследования ... обязательной сделки между гражданами и государствомФормирование демократического общественно-политического строя9 этапИдея платыНалог - это плата за услуги ...

Гипотеза исследования. Политическая стабильность, обеспечиваемая авторитарным режимом, в большей мере способствует росту экономических показателей, чем стабильность в демократических государствах.

Цель исследования заключается в определении, какой режим, авторитарный или демократический, обеспечивает политическую стабильность, оказывающую положительное воздействие на экономический рост?

Задачи исследования :

1. Выделение основных теоретических подходов к анализу взаимосвязи между политическим режимом, стабильностью и экономическим ростом;
2. Концептуализация политической стабильности;
3. Сравнение степени политической стабильности и показателей экономического роста в авторитарном Сингапуре и демократической Южной Корее на основе эмпирических данных в период с 1980 года по настоящее время;
4. Определение специфики политической стабильности в Сингапуре и Южной Корее и анализ ее возможного влияния на темпы роста экономики;

Исследовательский вопрос . Какой режим, авторитарный или демократический, обеспечивает политическую стабильность, необходимую для достижения и поддержания устойчивых темпов роста экономики?

Методологией исследования . В качестве метода будет применен case — study , позволяющий провести анализ и сравнение конкретных примеров, подтверждающих исследовательскую гипотезу. World Development Indicators (WDI), Global Development Network Growth Database (GDN), The Global Economy Ratings и International Financial Statistics (IFS) Международного валютного фонда . Основные источники данных по политическим системам Worldwide Governance Indicators (WGI) Всемирного банка , рейтинги Polity IV database и Freedom House. Категория политической стабильности будет измеряться на основе ее базовых показателей, выделенных Всемирным банком в проекте World Governance Indicators , а именно государственная стабильность, включая число конфликтов на внутригосударственном и международном уровнях, этническая напряженность; количество политически мотивированных убийств, включая число исчезновений, убийств в результате проведения пыток; интенсивность внутригосударственных конфликтов на религиозной, этнической или региональной почвах; существование нелегальных политических организаций, целью которых дестабилизация режима; число массовых демонстраций, социальные волнения; уровень террористической угрозы.

Модели экономического роста

... экономический рост. В первую очередь необходимо рассмотреть модель Дж. М. Кейнса, так как на основе предпосылок и выводов именно этой модели строились многие последующие. Кейнсианская модель отражает состояние равновесного роста ... 1. Общая характеристика экономического роста, .1 Понятие экономического роста Под экономическим ростом понимается такое развитие национального хозяйства, при котором ...

Экономические аспекты роста населения. Экономика и население

... роста населения к более медленному нулевому приросту или даже к сокращению численности населения. Однако без быстрого и устойчивого экономического ... все большим по мере достижения девушками репродуктивного возраста. Население государства с большим числом людей в возрасте до ... Пенсионеры, которых будет очень много, смогут использовать политическое давление на работающих членов общества и вынудить ...

Анализ литературы: взаимосвязь демократии и авторитаризма с уровнем экономического развития государства.

Одним из первых исследователей, кто попытался объяснить существование взаимосвязи между экономическим развитием государства и вероятностью начала в нем процесса демократизации был американский социолог и политолог С. Липсет , написавший в 1959 году работу «Некоторые социальные предпосылки демократии: экономическое и политическое развитие», ставшей впоследствии флагманом для дальнейшего исследования проблематики, связанной с корреляцией режимов и уровнем экономического развития. С. Липсет предложил модель, демонстрирующую влияние определенного уровня экономического развития государства на установление демократического режима. По его мнению, «чем богаче нация, тем более вероятна успешная демократическая консолидация » [Lipset S. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy, 1959 P. 6] . Полагаясь на эмпирические данные, Липсет доказал, что экономическая модернизация оказывает влияние на социально-культурную среду общества, трансформируя социальные условия, которые создают впоследствии благоприятную среду для функционирования демократического режима. Традицию, заложенную Липсетом продолжил У. Растоу, написавшем в 1960 году работу «Стадии экономического роста», в которой процесс перехода от экономической модернизации к политической, к установлению демократии, описывался как логичный и неизбежный [Rostow W. The Stages of Economic Growth: A Non Communist Manifesto, 1960, P. 20].

В 1990-е гг. было написано большое количество работ, продолжающих традицию, заложенную Липсетом, и посвященных поиску двусторонней связи между режимом и темпами экономического роста (А. Пшеворский, Ф. Лимонджи «Политические режимы и экономический рост» (1993), А. Алесина, Р. Перотти «Политическая экономия роста» (1994), Р. Барро «Демократия и рост» (1996).

Экономическое и политическое развитие России в XIX веке

... внедрить в России передовые экономические и политические институты европейских ... Россия намного раньше осуществила бы реформы в экономике, в политике, в системе обороны государства. ... стабильности и оказание взаимопомощи в рамках целого континента. внутренней политике России ... Россию к кровавой трагедии. 2. Россия во второй четверти ХIХ века. ... длительных дискуссий появился «Манифест 19 февраля 1861 г.» и ...

Важное место среди исследований, посвященных данной проблематике, занимают работы профессора Университета Нью-Йорка, польско-американского политолога А. Пшеворского «Демократия и экономическое развитие» (2004), а также работу «Политические режимы и экономический рост» (1993), написанную в соавторстве с профессором Университета Сан-Пауло Ф. Лимонджи . А. Пшеворский не находит эмпирических доказательств, подтверждающих существование каузальной связи между режимом и экономическим ростом, однако, на основе анализа стран с разным уровнем экономического благосостояния приходит к выводу о существовании корреляционной связи между уровнем экономического развития государства и вероятности установления в нем демократического режима. Чем выше уровень экономического благосостояния государства, тем больше вероятность успешного установления и консолидации демократии в нем. Возникновение демократии в бедных обществах возможно, но ее успешная консолидация наиболее вероятна в экономически развитых государствах [ Przeworski A ., Limongi F . Political Regimes and Economic Growth , 1993, P . 58].

А. Алесино и Р. Перотти , которые в своей работе «Политическая экономия роста» (1993) проанализировали, как влияют на экономический рост следующие переменные: концентрация капитала, политическая нестабильность, политическая свобода и демократические институты, неравенство в распределении доходов. «На рост влияет не демократия или диктатура, а политическая нестабильность, которая выражается в склонности к государственным переворотам, а также в частой смене власти» [ Alesina A ., Perotti R . Political Regimes and Economic Growth , 1993, P . 58].

Политический экономический и правовой аспекты коррупции

... круглый стол» на тему: «Факторы риска возникновения и характер коррупционных схем в учебном процессе», посвященный правовым, экономическим и политическим аспектам предотвращения коррупции. В работе “круглого стола” приняли участие ... Евросоюзе. Но в отличие от нашей страны, в этих государствах названные формы коррупции криминализированы и с ними ведется непримиримая (или определенная) борьба, а в ...

В 2000-е гг. исследователями стало больше внимания уделяться на влияние, которое оказывает демократия на человеческий капитал. В 2003 году профессор Гарвардского университета М. Баум и профессор Университета Сан-Диего Д. Лейк в работе «Политическая экономия роста: демократия и человеческий капитал» (2003) выдвинули предположение о косвенном влиянии демократического режима на экономический рост. Согласно их гипотезе, демократия стимулирует рост уровня образования в обществе и качества жизни, совершенствуется система здравоохранения, что в свою очередь оказывает положительное воздействие на человеческий капитал, выступающий в качестве одной из важнейших детерминант экономического развития государства [ Baum M ., Lake D . The Political Economy of Growth , 2003, P . 340].

Представители институционализма, профессор Массачусетского университета Д. Асемоглу и профессор Гарвардского университета Джеймс Роббинсон доказали существование корреляционной связи между политическими институтами и экономическим ростом, отметив, что связь не является каузальной. Защита частной собственности и введение гарантий против кражи имущества представителями властной элиты создают благоприятные условия для умеренных темпов экономического роста, не подразумевают их.

В противовес аргументам представителям институциональной парадигмы выступили «девелопменталисты» профессор экономики Гарвардского университета Э. Глэзер , нобелевский лауреат по экономике Р. Ла Порта и профессор бизнес-школы EDHEC Ф. Лопес де Силанес , написавшие в 2004 году работу «Институты провоцируют рост?», в которой, как уже становится ясно из названия, подвергли сомнению тезис институционалистов о существовании каузальной связи между институтами и темпами экономического роста. По их мнению «аккумуляция человеческого капитала выступает гораздо более важной детерминантой экономического роста, чем институты» 3 http://www.nber.org/papers/w10568

Проведя анализ государств в период 1960-2000 гг., исследователи отметили, что к 2000 году количество автократий с низким уровнем экономического развития уменьшилось, и причиной этому было не наложение ограничений на институты, а разумная экономическая политика, проводимая властями данных государств, заключающаяся в совершенствовании гарантии прав собственности, инвестировании в физический и человеческий капитал, что оказывает положительное влияние на экономический рост.

Интересную гипотезу, задолго до исследования Глэзера и его соавторов, предложил в 1991 году, профессор Чикагского университета Р. Сах , которая заключалась в следующем: «для централизованных авторитарных государств характерно разнообразие в степенях экономического развития в отличие от децентрализованных демократических государств» 4 http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2174086

Иными словами, автократии гораздо чаще различаются между собой в уровнях экономического развития, чем демократии. Как отмечал А. Пшеворский, «успешное установление демократического режима и его дальнейшая жизнеспособность возможна лишь в богатых обществах» 5

The Journal of Economic Perspectivesб – Vol. 7, No. 3. – 1993. – P. 58. URL: http://homepage.ntu.edu.tw/~kslin/macro2009/Przeworski&Limongi_1993.pdf

Нельзя сказать, что установление демократии невозможно в бедных обществах, это означает лишь, что вероятность успешной консолидации демократического режима и его дальнейшее функционирование очень мала. На сегодняшний день, сложно привести в пример государство с демократической формой правления и низким уровнем экономического развития. Тогда как среди автократий наблюдаются как государства с высоким уровнем экономического благосостояния и устойчивыми темпами роста, так и бедные государства. Сах объясняет волатильность, свойственную централизованным государствам, человеческим фактором В автократиях, у власти находится один человек и приближенная ему группа людей, процесс принятия решений является персонализированным, все рычаги власти находятся в руках единоличного лидера государства. Решения, определяющие траекторию развития общества, зависят от личности лидера, стоящего во главе государства. Это, может быть, как талантливый, образованный человек, тонко чувствующий мировую конъюнктуру, реагирующий на внешние вызовы и учитывающий внутреннюю специфику государства, так и посредственный глава государства, проводимая политика которого приводит общество к экономическому краху. В качестве примера лидера первого типа Сах приводит премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю, который возвысил свое государство до уровня богатейших стран мира и главы Уганды Иди Амина, как пример лидера второго типа, приведший свое государство в состояние упадка.

Несмотря на большое количество работ, посвященных поиску доказательств существования каузальных связей между типом политического режима и экономическим развитием государства, до сих пор отсутствует эмпирически доказанное подтверждение того, что демократический режим способствует экономическому росту. Как правило, исследователи, специализировавшиеся на данной проблематике, акцентируют внимание на экономических условиях, которые создают фон, благоприятный для функционирования демократического режима (Пшеворский А., Лимонджи Ф., Липсет С).

Однако, ответ на вопрос, существует ли каузальная связь между установлением демократии и высокими темпами роста, до сих пор не найден. Сингапур и Гонконг как примеры авторитарных государств, могут служить доказательствами, опровергающих данный тезис. При объяснении данных феноменов, исследователи утверждают о решающем влиянии человеческого фактора, (талантливый лидер, учитывающий специфику своего государства и в соответствии с этим проводящий разумную экономическую политику), который в итоге влияет на темпы роста общего дохода (М. Баум, В. Лейк, Р. Сах).

Глава 1. Факторы экономического роста: тип политического режима и политическая стабильность государства: основные теоретические подходы.

На экономический рост воздействуют многие факторы, среди которых важное место занимают политические переменные, в частности, тип политического режима. Проблеме влияния типа политического режима на экономический рост посвящено огромное количество работ, но отсутствует окончательное мнение, какой режим наиболее способствует экономическому росту: авторитарный или демократический [ Przeworski A ., Limongi F . Political Regimes and Economic Growth , 1993, P . 51; Benson Durham J . Economic Growth and Political Regimes , 1999, P . 81 и др.] . Одним из возможных каналов влияния режима на рост является политическая стабильность, обеспечиваемая режимом [ Alesina A . Political Instability and Economic Growth , 1992, P . 5; Aisen A ., Veiga F . How Does Political Instability Affect Economic Growth ? 2011, P .3 и др.]. Политическая стабильность выступает одним из необходимых условий в процессе достижения государства высоких показателей экономического роста. В частности, политическая стабильность способствует формированию благоприятного климата для иностранных инвестиций, создавая для инвесторов гарантии сохранности их вложений. Однако, при проведении подобного рода анализа неизбежно возникновение концептуальных и методологических трудностей при измерении данной категории. Во первых, дилемма о том, какой режим, авторитарный или демократический, обеспечивает стабильность, необходимую для обеспечения высоких темпов роста, остается неразрешенной. Во вторых, возникает вопрос, как следует определять политическую стабильность для того, чтобы оценить ее влияние на экономический рост? Необходимо концептуализировать категорию политической стабильности, очертить основные теоретические подходы к взаимосвязи политической стабильности и экономического роста и влиянию типа политического режима на экономическое развитие государства.

1. Концептуализация политической стабильности.

Политическая стабильность – понятие комплексное и многомерное, и отчасти, поэтому в как отечественной, так и зарубежной политологической науке отсутствует общепринятое определение данной категории. В обыденном сознании стабильность неизбежно ассоциируется с состоянием устойчивости и неизменности чего-либо. Политическая стабильность выступает более конкретизирующим понятием, ограничивающим измерение стабильности в рамках политического пространства, поэтому ее отождествление с неизменностью состояния является ошибочным, поскольку политическая система отличается своей динамичностью и способностью к трансформациям и адаптации к изменяющейся внешней среде, поэтому политическая стабильность предстает в несколько другом свете.

Стабильность является неотъемлемым компонентом любой политической системы, ее важнейшей сущностной характеристикой, от которой и зависит жизнеспособность и эффективность системы. Политическая стабильность носит довольно амбивалентный характер, поскольку сочетает, на первый взгляд, противоречивые свойства. С одной стороны, исходя из этимологии слова, стабильность выступает как эквивалент постоянного состояния, «стойкости» и для политической стабильности подобные свойства также характерны, поскольку качество, эффективность политической системы во многом зависит от способности ее элементов оставаться в заранее установленных рамках, несмотря на воздействия со стороны внешней среды. Подобную стабильность можно охарактеризовать как структурную. С другой стороны, стабильность в политической сфере носит динамический характер, поскольку жизнеспособность любой политической системы зависит от ее способности к адаптации к изменяющимся условиям глобализованного мира. Поэтому основная функция стабильности в этом случае заключается в поддержании равновесия элементов системы, находящейся в процессе изменений в результате трансформационных процессов, в частности, модернизации.

Общепризнанное определение политической стабильности отсутствует, но существует несколько подходов к ее определению.

I . Политическая стабильность как отсутствие насилия внутри государства. Первый подход заключается в отождествлении политической стабильности с отсутствием внутригосударственного гражданского конфликта и насилия. Сквозь призму данного подхода государство может быть признано стабильным в том случае, если отсутствуют систематические атаки на граждан или частную собственность в пределах границ государства. В частности, К. Иво и Л. Розалинд определяли политическую стабильность как «степень или величина агрессии со стороны отдельных индивидов или групп по отношению к другим группам или лицам, принимающим решения в пределах политической системы» 6

К. Иво и Л. Розалинд предприняли попытку ранжировать 84 государства по степени политической стабильности в интервале от 0 (максимальная стабильность) до 6 (минимальная стабильность).

В результате стабильными были признаны государства, в которых не были зафиксированы в данный отрезок времени внутригосударственные конфликты, перевороты и восстания, а также отсутствовали возможные предпосылки их возникновения. Но данный подход не учитывает динамический аспект, поскольку отсутствие систематических атак может быть зафиксировано в определенный момент времени, тогда как сам режим де-факто является достаточно слабым и неустойчивым.

II . Политическая стабильность как длительность нахождения лидера у власти. Второй подход олицетворяет политическую стабильность с длительностью правящего режима. Государство А признается более стабильным чем государство Б в случае, если в последнем происходит частая смена власти и период нахождения определенной группы у власти значительно меньше по сравнению с государством А. Б. Рассет предложил индекс «политической стабильности», который измерялся как «среднее количество лет, которое глава государства находился у власти» 7

Однако этот подход не учитывает многие моменты. Во первых, регулярная смена власти для демократических государств является нормальной практикой, закрепленной правовыми нормами. Во вторых, во многих авторитарных государствах период нахождения политического лидера у власти может исчисляться десятилетиями, но это не является свидетельством того, что данный режим более стабилен, чем демократический. Несменяемость власти может привести к застою политической жизни, росту неформальных сетей внутри политической системы, и, как следствие, росту коррупции. Подобные режимы могут быть признаны стабильными, но маловероятно, что подобная стабильность будет политически и экономически эффективной для граждан данных государств.

III . Политическая стабильность как существование легитимного конституционного порядка. Государство признается стабильным в том случае, если, во первых, отсутствует негативная реакция со стороны населения по отношению к действующим властям, а, во вторых, последние пользуются значительной поддержкой со стороны граждан и обладают высоким уровнем доверия. Действительно, легитимность является важным компонентом политической стабильности, поскольку режим, в котором граждане выражают открытое недовольство по отношению к действующей власти, вряд ли будет стабильным в силу высокой вероятности революций и массовых восстаний, нацеленных на смену действующего политического руководства.

IV . Политическая стабильность как отсутствие структурных изменений в государстве. Согласно данному подходу, государство признается стабильным, если несмотря на внешние воздействия, конфигурация политической системы остается неизменной в течение длительного периода времени. К. Эйк признавал стабильными те государства, в которых « inputs » и « outputs » между компонентами политической системы и внешней средой достаточно регулярны для того, чтобы образовать устойчивые базовые структурные паттерны [ Ake C ., A Theory of Political Integration , 1967, P . 52]. Наиболее стабильными Эйк признавал авторитарные государства, поскольку именно в них политический лидер в состоянии обеспечивать устойчивость политической системы и противостоять потенциальным угрозам по отношению к ней со стороны внешней среды. Данный подход также сопряжен со многими трудностями, одна из которых заключается в сложности определения понятия структурные изменения. Также в соответствии с данным подходом к определению политической стабильности, государства, находящиеся в процессе демократизации испытывают период структурных изменений, поскольку происходит импорт демократических институтов и практик, а, следовательно, подобное государство вряд ли можно отнести к разряду стабильных.

V . Политическая стабильность как многомерный социетальный атрибут. Представители данного подхода стремились синтезировать и интегрировать существующие подходы к определению политической стабильности и, таким образом, элиминировать имеющиеся у них недостатки. Политическая стабильность – категория многомерная и включает в себя множество компонентов, поэтому релевантный подход должен учитывать максимальное количество показателей для полноценного определения и измерения понятия. В частности, А. Лейпхарт определял политическую стабильность как отсутствие «негативных» индикаторов и существование «позитивных». К «негативным» индикаторам Лейпхарт относил революции, гражданское насилие, оппозиционные политические движения, использующие неправовые инструменты достижения целей. Тогда как «позитивными» были признаны длительность правящего режима, эффективный процесс принятия решений, легитимность, конституционность и легальность [ Lijphart A ., The Politics of Accommodation : Pluralism and Democracy in Netherlands , 1968, P . 75]. Большой вклад в определение политической стабильность внес Г. Экштейн , который в работе « Division and Cohesion in Democracy : A Study of Norway » (1967) выделил ряд характеристик, составляющих сущность категории политической стабильности:

1) «существование паттерна» — способность государства к адаптации к изменяющимся внешним условиям, а также гибкость политического курса, позволяющего учитывать интересы множества групп общества;

2) легитимность существующего строя – отсутствие негативных реакций по отношению к режиму и наличие общественной поддержки и высокого уровня доверия к действующей власти;

3) эффективный процесс принятия решений – действия политического руководства должны быть направлены на достижение намеченных целей, либо на адаптацию к изменяющимся условиям;

4) «аутентичность» — демократические институты не играют роль «фасадов», скрывающих авторитарные реалии [ Eckstein H ., Division and Cohesion in Democracy : A Study of Norway , 1967, P . 57];

Большое внимание Г. Экштейн уделял поддержанию равновесия между обществом государством. По его мнению, политическая стабильность может быть достигнута в том случае, если социальные нормы политии конгруэнтны с властными паттернами политического руководства. Если подобная конгруэнтность существует, то вероятность вооруженных массовых восстаний внутри государства очень мала, и, следовательно, оно более стабильно.

Данные подходы к определению политической стабильности во многом предстают неполными, поскольку каждый из подходов охватывает лишь один вероятный аспект исследуемой категории. Представители каждого из подходов акцентируют свое внимание на одном из элементов политической стабильности, который возможно измерить, таким образом, каждый подход можно отождествить с показателем стабильности. Например, длительность нахождения политического лидера у власти возможно использовать как показатель политической стабильности, проанализировав период власти того или иного лидера. Взяв за основу первый подход, политическую стабильность можно измерить как число политически мотивированных убийств, террористическую угрозу и другие дестабилизирующие события, связанные с насилием.

Несмотря на большое количество исследований, посвященных изучению политической стабильности, до сих пор отсутствует общепризнанное определение, которое учитывало бы ее основные элементы. Неизбежно возникновение концептуальных и методологических трудностей в процессе определения категории политической стабильности, а именно в ходе вычленения ее составных компонентов, релевантных для оценки влияния стабильности на рост. В процессе анализа влияния стабильности на рост, стоит ответить на вопрос: политическую стабильность чего мы рассматриваем? Политическую стабильность можно рассматривать применительно к политической системе государства. Здесь политическая стабильность будет зависеть от того, насколько смена правительства и действующей власти в целом будет происходить в соответствии с Конституцией и нормативными рамками [ Paldam M ., Does Economic Growth Lead To Political Stability ?, 1998, P . 175]. В данном случае, политическая стабильность рассматривается в контексте экономического роста, следовательно, категория стабильности здесь будет рассматриваться применительно к политическому режиму, поскольку, во первых, проблема взаимосвязи стабильности и экономического развития выступает промежуточным элементов в контексте связи между типом политического режима (демократией или автократией) и темпами роста экономических показателей. Во вторых, экономический успех и дальнейшее развитие зависит от комплекса экономических мер и реформ, проводимых под руководством правящего режима. Как правило, при попытке дать характеристику политической стабильности, исследователь акцентирует свое внимание на одном компоненте, например, на отсутствии внутригосударственного насилия, переворотов и революций, то есть на событиях, которые потенциально несут угрозу устойчивости политической системы. Подобные дестабилизирующие ситуации наиболее вероятны в государствах, в которых легитимность существующего строя подвергается сомнению, и качество государственного управления оставляет желать лучшего. Поэтому при оценке политической стабильности необходимо учитывать не только дестабилизирующие моменты, но и возможные предпосылки для их возникновения. Трудности в процессе формулировки определения политической стабильности во многом связаны с методологическими проблемами, вызванными невозможностью валидного и релевантного измерения данной категории. Например, подсчет количества переворотов и восстаний внутри государства дает неполную информацию о степени политической стабильности. Многие исследователи отмечают, что экономисты понимают политическую стабильность режима в несколько другом смысле, чем политологи. Для экономистов тип политического режима, авторитарный или демократический, не так важен при анализе в контексте экономического роста. Что действительно важно для экономистов, так это длительность правящего режима, его жизнеспособность и минимальная вероятность насильственного или революционного свержения действующей власти [ Younis M ., Lin X ., Political Stability and Economic Growth In Asia , 2008, P . 204]. В данном случае политическая стабильность будет рассматриваться как длительность нахождения политического лидера у власти. При анализе длительности власти руководства страны необходимо учитывать не только период времени, который политический лидер находился у власти, но и другие моменты, в частности, вероятность вооруженного восстания, революции и прочих дестабилизирующих ситуаций, которые могут спровоцировать досрочную смену власти. При оценке политической стабильности в Южной Корее и Сингапуре и ее динамики будут задействованы данные из проекта Всемирного Банка Worldwide Governance Indicators .

Всемирный банк в проекте Worldwide Governance Indicators представляет многокомпонентную оценку категории политической стабильности, которая позволяет учесть все имеющиеся определения стабильности. Политическая стабильность, согласно определению Worldwide Governance Indicators WGI Всемирного банка, измеряется как «вероятность отстранения действующего политического руководства от власти при помощи неконституционных средств, включая политически мотивированный терроризм» 8 http://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#homehttp://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#home

К числу переменных, позволяющих измерить уровень политической стабильности относятся:

1. Государственная стабильность, включая число конфликтов на внутригосударственном и международном уровнях, этническая напряженность.
2. Количество политически мотивированных убийств, включая число исчезновений, убийств в результате проведения пыток.
3. Интенсивность внутригосударственных конфликтов на религиозной, этнической или региональной почвах.
4. Существование нелегальных политических организаций, целью которых является дестабилизация режима.
5. Число массовых демонстраций, социальные волнения.
6. Уровень террористической угрозы.

Таким образом, в данном исследовании политическая стабильность выступает как одна из переменных, влияющих на экономический рост, и представляет собой длительность нахождения политического руководства у власти (включая вероятность революции и насильственного свержения власти).

1. Политическая стабильность как фактор экономического роста.

   Вопрос, почему некоторые диктаторские режимы переживают высокие темпы роста, в то время как другие диктатуры находятся в состоянии упадка экономического развития, поднимался во многих работах, например, в «Political Instability and Growth in Dictatorship» (2000) Д. Оверланда, К. Саймонса, M. Спагата, а также «The Economics of Autocracy and Majority Rule» (1996) М. Макгайра и М. Олсона и «Making Autocracy Work» (2007) Т. Беслей и М. Кудаматсу и др. На темпы экономического роста оказывают влияние различные переменные, среди которых политический, экономический, культурный и человеческий факторы, проявляющийся в личности политического лидера государства, проводящего тот или иной курс в экономике. В качестве одного из возможного объяснения существования взаимосвязи между режимом и ростом, исследователями (в частности, Д. Оверландом, М. Спагатом в работе «Политическая нестабильность и экономический рост в диктатурах» (2000), С. Хантингтоном в работе «Политический порядок и меняющиеся общества» (1968) и др.) была выдвинута следующая гипотеза: политический режим (авторитарный или демократический) не оказывает прямого влияния на уровень экономического развития государства, скорее, режим обеспечивает условия, в частности, и политическую стабильность, которая выступает одним из компонентов режима, в свою очередь определяющих темпы роста экономики. Согласно данной гипотезе, политическая стабильность и экономический рост тесно взаимосвязаны друг с другом. Как отмечает С. Хантингтон , «что действительно важно для обеспечения устойчивого экономического роста, так это не институты демократии или диктатуры, а политическая стабильность, обеспечение которой возможно благодаря жизнеспособным политическим институтам» 9

   . С. Хантингтон различал политические системы по двум основным параметрам: по уровню политической институционализации, под которой он понимал процесс «наделения определенных институтов и процедур ценностью в общественном восприятии» 10

и по уровню вовлеченности населения в политику. Поэтому стабильность общества зависит от соотношения между уровнем политической активности населения и уровнем политической институционализации. Уровень политической институционализации в обществе с низким уровнем политической активности может быть намного ниже, чем в обществе с более высоким уровнем политической активности населения, но все же общество с низким уровнем того и другого может оказаться более стабильным, чем общество с более высоким уровнем институционализации и еще более высоким уровнем политической активности населения. [ Huntington S Political Order in Changing Societies , 1968, P 46 ].

Среди исследований, посвященных анализу стабильности в контексте экономического роста можно выделить работу профессора Гарвардского университета А. Алесино и профессора итальянского университета Боккони Р. Перотти «Политическая экономия роста» (1994), в которой они проанализировали как влияют на экономический рост следующие переменные: концентрация капитала, политическая нестабильность, политическая свобода и демократические институты, неравенство в распределении доходов. «На рост влияет не демократия или диктатура, а политическая нестабильность, которая выражается в склонности к государственным переворотам, а также в частой смене власти» 11 http://wber.oxfordjournals.org/content/8/3/351.abstract

Исследования А. Алесины показали, что уровень ВВП ниже в государствах, в которых существует вероятность падения режима и досрочной смены власти [Alesina A. Political Instability and Economic Growth, 1992, P. 27]. Социально-политическая нестабильность формирует неблагоприятную политико-экономическую среду, что увеличивает риски для инвесторов и в итоге снижается приток инвестиций в государство. Политическая нестабильность ограничивает горизонт действий правительства в силу неопределенности политического процесса и возможной смены власти, которая вероятно не будет продолжать курс предыдущего руководства. Данный факт делает невозможным реализацию долгосрочной экономической политики, препятствуя росту макроэкономических показателей государства. А. Айзен и Ф. Вейга в работе «Как политическая нестабильность влияет на экономический рост?» (2011) при помощи обобщенного метода моментов (GMM) пытались, как уже следует из названия статьи, определить какой эффект оказывает политическая нестабильность на экономический рост. Политическую нестабильность Айзен и Вейга определяли как частую смену правительства и действующей власти, понимая тем самым политическую нестабильность режима [Aisen A., Veiga F., How Does Political Instability Affects Economic Growth? 2011, P. 5]. Проанализировав эмпирический материал 165 государств в период с 1960-2004 гг., Айзен и Вейга пришли к выводу, что чем выше уровень политической нестабильности в государстве, тем ниже ВВП а душу населения и темпы роста экономики в целом Aisen A., Veiga F., 2011, P.32]. М. Олсон рассматривал политическую нестабильность как независимую переменную, влияющую на экономическое развитие государства. По его мнению, войны, революции и другие события, оказывающие дестабилизирующий эффект на общество подрывают экономическую активность в краткосрочном и долгосрочном периодах, однако, для среднесрочной перспективы подобные мероприятия оказывают скорее позитивное воздействие на состояние экономической сферы государства [Olson, The Rise and Decline of Nations: Economic Growth, Stagflation and Social Rigidities, 1982, P. 134]. Влияние политической стабильности на состояние экономики в государстве Олсон объяснил следующим образом. В стабильных обществах постепенно начинают возникать группы интересов и «распределительные коалиции», которые приспосабливаются к существующим условиям и действуют в их рамках, преследуя собственные интересы и приобретая политическую и экономическую ренту. «Распределительные коалиции групп интересов подрывают способность государства применять новые инновационные технологии и адаптировать существующую структуру экономики к изменяющимся условиям глобального сообщества» 12 В результате экономический рост замедляется. Иными словами, группы интересов функционируют в привычной для них среде, преследуют собственные корыстные интересы, и им нет необходимости изменять существующие условия, так как неизвестно превысит ли выгода от изменения status quo издержки, связанные с трансформацией системы.

Какой режим, демократический или авторитарный, обеспечивает стабильность, которая способствует экономическому росту? На этот вопрос нельзя дать однозначного ответа. С одной стороны, в государствах с высокими темпами роста экономики в основном функционируют демократические режимы [Lipset S. The Social Requisites of Democracy Revisited, 1993, P. 14]. Но с другой стороны, в истории существуют примеры и экономически эффективных авторитарных режимов (например, Сингапур).

Предпринимались попытки объяснить различия в экономическом развитии между диктаторскими режимами при помощи модели, в которой диктатор максимизирует личное благосостояние в зависимости от длительности нахождения у власти. Если режим стабильный и диктатор намерен оставаться у власти на длительный период времени, то его политика будет нацелена на стимулирование экономического роста, поскольку, таким образом, появятся дополнительные возможности максимизации собственного благосостояния за счет увеличения налоговых поступлений от экономического роста. Эта теория, известная как модель «стационарного бандита», впервые формализованная М . Олсоном и М. Макгайером в работе « Economics of Autocracy : invisible hand and use of force » (1996), впоследствии приобрела большую популярность в политической экономии и была задействована также в работе Д. Оверланда , К. Саймонса и М. Спагата « Political Instability and Growth in Dictatorship » (2005).

Согласно предложенной ими модели, политическая стабильность определяется как вероятность нахождения диктатора у власти в период с t по t +1, которая увеличивается по мере того как растет основной капитал. Чем больше экономической выгоды получает диктатор и приближенная ему группа лиц, тем более стабильным является режим [ Overland J ., Simons K ., Spagat M . Political Instability and Growth in Dictatorship , 2005, P . 1]. Результаты проведенного исследования подтвердили выделенные Д. Оверландом и его коллегами гипотезы, а именно, что: 1) чем более стабильно положение диктатора, тем более он склонен проводить политику, стимулирующую экономический рост; 2) падение экономических показателей представляет собой серьезную угрозу для политической стабильности; 3) диктатор, извлекающий большую часть экономической ренты для себя и своих приближенных, нацелен на совершенствование условий для экономического роста, поскольку в случае состояния упадка экономики вероятность отстранения лидера от власти увеличивается и тем самым увеличивается вероятность потери доступа к экономическим благам.

Вероятность длительного нахождения диктатора у власти в зависимости от проводимой им политики подвергалась пристальному вниманию со стороны исследователей. Идея Гроссмана и Ноха заключалась в том, что «выживание» диктатора зависит в основном от неэкономических факторов, добавив при этом, что «вероятность длительного нахождения диктатора у власти увеличивается, если он проводит политику, нацеленную на повышение благосостояния ( welfare — enhancing policy )» 13

Оверланд высказал предположение о том, что «шансы диктатора «на выживание» увеличиваются вместе с ростом накопления капитала, и, таким образом, зависят от политики, стимулирующей экономический рост ( growth — enhancing policy » 14 Асемоглу и Робинсон , напротив, заявили о том, что политика, нацеленная на повышение благосостояния граждан, снижает шансы длительного нахождения диктатора у власти, однако, повышает вероятность его избрания в случае конкуренции с другим политическим деятелем за власть [ Acemoglu D , Robinson J Economic Origins of Dictatorship and Democracy , 2006, P 124]. Успешный диктатор, по их мнению, это тот, для кого, во первых, применима модель «стационарного бандита», а, во вторых, который в состоянии одержать победа в случае политической борьбы с другим кандидатом [ Acemoglu D , Robinson J Economic Origins of Dictatorship and Democracy , 2006, P 125]

Т. Бесли и М. Кудаматсу в работе “ Making Autocracy Work ” (2007) предложили несколько иное видение причин экономической эффективности диктатуры, продолжив при этом исследовательскую традицию Асемоглу и Робинсона. Бесли и Кудаматсу сделали акцент на политической стабильности при объяснении экономической эффективности диктатуры, подразумевая под стабильностью гарантии безопасности селектората, контролирующего действующую власть. Т. Бесли и М. Кудаматсу предприняли попытку объяснить различия между эффективными и неэффективными в экономических термина диктатурами и предложили теоретическую модель успешной автократии, в которой отсутствуют регулярные выборы, но отсутствие ответственности и подотчетности политического лидера компенсируется существованием селектората – группы лиц, от которых зависит продолжительность нахождения лидера у власти [ Besley T ., Kudamatsu M . Making Autocracy Work , 2007, P . 12]. Диктатура признается успешной, если у селектората есть доступ к механизмам смещения неэффективного лидера, который зная о возможном отстранении от власти, стремится проводить экономически эффективную политику, несущую экономические выгоды, как для самого лидера, так и для селектората.

Несмотря на большой интерес со стороны исследователей к проблеме, связанной с зависимостью экономического роста от политической стабильности государства, и значительное количество работ, посвященных данной проблематике, на сегодняшний день отсутствует единое мнение относительно роли политической стабильности в обеспечении устойчивых темпов роста. Во многом, подобный пробел обусловлен существованием других переменных, влияющих на рост экономических показателей государства, поэтому оценить степень и характер влияния одной переменной, в данном случае политической стабильности, представляется затруднительным. Подобную сложность признавали многие исследователи, в том числе Гургул Х., Лач Л. в работе «Политическая нестабильность и экономический рост» (2012), Карминани Ф. в работе «Политическая нестабильность, неопределенность и рост» (2003), Оверланд Д. в исследовании «Политическая нестабильность и рост в диктаторских режимах» (2000) и другие. Несмотря на исследовательскую неопределенность, которой окружена категория политической стабильности, многие положения уже не подвергаются сомнениям. Различные статистические расчеты, основанные на эмпирическом анализе экономических и политических показателей различных стран, подтвердили, что политическая нестабильность оказывает отрицательный эффект на экономический рост [ Alesina A ., 1992; Gurgul H ., Lach L ., 2012]. Политическая нестабильность представляет собой ситуацию, в которой вероятность отстранения действующего политического руководства (революционным способом или в конституционном порядке) велика. Политическая нестабильность создает неблагоприятные условия для инвесторов, а именно отсутствие определенности в выборе руководством страны политического курса, неясные перспективы и прогнозы развития страны и т.д. Приток иностранных инвестиций в государство является важнейшим компонентом экономического роста, в случае, кода иностранные инвесторы не будут получать гарантии в сохранности своих вложений, перспективы экономического роста в данном государстве будут довольно туманными.

В результате концептуализации политической стабильности и обзоре базовых исследований, посвященных проблематике, связанной с взаимодействием стабильности и экономического роста, можно сделать следующие предварительные выводы.

1. Во первых, одним из препятствий, возникающих в процессе анализа роли стабильности в экономическом росте государства, является то, что в исследовательской среде отсутствует единое мнение относительно определения категории политической стабильности. При ее анализе в качестве независимой переменной, влияющей на экономический рост, политическая стабильность определяется как длительность нахождения политического лидера у власти или вероятность того, что политическое руководство не будет смещено в результате революции или государственного переворота [ Alesina A . Political Instability and Economic Growth , 1992, P . 19]. Иными словами, политическая стабильность в контексте экономического роста рассматривается как ситуация, в которой политическое руководство государства «уверенно» находится у власти (т.е. вероятность ее насильственной смены минимальна) и имеет возможность реализовывать долгосрочные макроэкономические программы, стимулирующие экономический рост. Стоит отметить, что данное определение политической стабильности охватывает лишь один из ее возможных аспектов и априори является неполным. Но в данном случае политическая стабильность представляет интерес для исследования в качестве одной из вероятных переменных, влияющих на темпы роста экономики.

2. Во вторых, исследователи в основном сходятся во мнении о существовании обратной взаимосвязи между политической нестабильностью и экономическим ростом. Высокий уровень политической нестабильности приводит к большей неопределенности относительно политического курса, экономических программ и политик, что создает неблагоприятную среду для иностранных инвесторов, и, в конечном счете, отрицательно сказывается на темпах роста экономических показателей государства [ Aisen A ., Veiga F . How Does Political Instability Affect Economic Growth ? 2011 , P. 18 ]. Более того политическая нестабильность ограничивает временные горизонты действующей власти, поскольку политическое руководство в условиях не стабильности не в состоянии предугадать свой период нахождения у власти. В результате проводимая им макроэкономическая политика будет ориентирована на краткосрочный период, и, тем самым, темпы роста ВВП будут замедляться [ Alesina A . Political Instability and Economic Growth , 1992, P . 12].

1. Взаимосвязь типа политического режима и экономического развития государства.

Проблема влияния политической стабильности на экономический рост является частью еще более широкого проблемного поля, посвященного поиску взаимосвязи между типом политического режима и уровнем экономического развития государства. Для того, что оценить влияние политической стабильности на экономический рост, необходимо выяснить какой режим обеспечивает ту стабильность, которая наиболее благоприятна для достижения и поддержания высокого уровня экономического развития государства. Здесь возможно возникновение методологических трудностей, поскольку каждое государство по-своему уникально, и говорить о том, что, например, стабильность демократического режима более способствует экономическому росту, чем стабильность авторитарного режима, ошибочно. Например, случай Сингапура демонстрирует обратный эффект. Несмотря на авторитарное правление, стране удается избегать стагнации, напротив Сингапур является одним из самых экономически развитых государств в мире. Стабильность, которая в данном случае понимается как длительность нахождения политического лидера у власти (вероятность революции и государственного переворота минимальна), обеспеченная авторитарным режимом Сингапура может выступать в качестве одного из условий, сделавших подобный экономический взлет возможным. Стоит отметить, что для демократических государств смена власти является нормальной регулярной практикой, более того важнейшим компонентом демократического режима. Граждане имеют возможность отстранять политического лидера от власти в результате проведения выборов в том случае, если проводимая им политика не устраивает большинство населения. Однако, можно ли говорить о том, что регулярная смена власти является свидетельством того, что демократический режим менее стабилен по сравнению с авторитарным? Существует ли зависимость между уровнем экономического развития государства и типом политического режима?

Взаимодействие двух переменных – типа политического режима и экономического развития государства — можно рассматривать под разными углами. Первый вариант – рассматривать экономическую переменную как независимую, а именно исследовать, как экономическое развитие влияет на вероятность перехода государства к демократическому режиму, второй вариант – какой политический режим, демократия или авторитаризм, обеспечивает наибольшие темпы роста. Мнения исследователей относительно того, какая из переменных (политический режим, экономический рост) является зависимой, а какая независимой, разделились. Представители эндогенной теории или теории модернизации (С. Липсет, В. Ростоу, Д. Лернер) выступают защитниками тезиса о том, что по мере роста экономических показателей в государстве, вероятность его перехода к демократическому режиму увеличивается [ Lipset S . Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy, 1959, P. 72; Rostow W. The Stages of Economic Growth: A Non-Communist Manifesto, 1960, P. 352; Lerner D. The Passing of Traditional Society, 1958, P. 64]. Начало дискуссии о существовании каузальной связи между социально-экономическим развитием общества и демократизацией было вызвано работой американского политолога С. М. Липсета «Некоторые социальные предпосылки демократии: экономическое и политическое развитие», написанной в 1957 году. В данной работе он провел сравнительное исследование, акцентируя свое внимание на социокультурных характеристиках общества, которые действуют в роли каузальных факторов для процессов демократизации. В предложенной Липсетом теоретической модели экономическая модернизация оказывает влияние на социально-культурную среду общества, трансформируя социальные условия, которые создают впоследствии благоприятную среду для функционирования демократического режима. Рост благосостояния граждан, рост уровня образования, процессы индустриализации и урбанизации приводят к возникновению среднего класса, который начинает интересоваться общественной жизнью и принимать активное участие в политической и экономической сферах общества. В результате образуется комплекс условий, в итоге благоприятствующий успешной консолидации демократии. Признав существование корреляционной (не каузальной) связи между экономическим развитием и демократией, Липсет отметил, что достижение определенного уровня социально-экономического развития общества хоть и является необходимым условием для старта демократизации, но далеко не единственным. Экономическая модернизация трансформирует социальную среду, в результате образуется комплекс условий, создающих благоприятный фон для функционирования демократии, однако ее возникновение не является неизбежным.

C торонники экзогенной теории придерживаются более мягкой точки зрения, полагая, что высокий уровень экономического развития государства позволяет поддерживать демократический режим, снижая вероятность его возвращения к авторитаризму [ Przeworski A ., Limongi F . Modernization : Theories and Facts , 1997, P . 157]. А. Пшеворский и Ф. Лимонджи в работе «Политические режимы и экономический рост», написанной в 1993 году, как уже следует из названия, пытались определить характер воздействия типа политического режима на темпы роста. Поставив во главе исследования вопрос о том, способствует либо, напротив, препятствует демократия экономическому росту, Пшеворский и Лимонджи затрудняются дать исчерпывающий ответ, аргументируя это сложностью проведения статистических расчетов, которые свидетельствовали бы о наличии корреляции, а также в силу теоретических трудностей и пробелов. К последним Пшеворский отнес неопределенность в определении базовых детерминант экономического роста, а также поставил под сомнение тезис о том, что политический режим стоит относить к подобным детерминантам.

В работе 1997 года «Модернизация: теории и факты» Пшеворский и Лимонджи ставят целью объяснение существования взаимосвязи между экономической модернизацией и возникновением демократического режима. Является ли демократия следствием экономической модернизацией? Как высокие темпы роста влияют на демократию? Можно ли говорить о том, что по достижении определенного уровня развития вероятность дестабилизации демократического режима достаточна высока? Пшеворский подчеркивает, что эндогенная теория или теория модернизации, согласно которой демократизация является завершающей стадией и начинается по причине высоких темпов экономического роста, несостоятельна. Эндогенная теория является продолжением предположения, выдвинутого Липсетом в середине прошлого столетия. Постепенная дифференциация, специализация социальных структур, процессы индустриализации, рост уровня образования, мобилизации и коммуникации и другие изменения, происходящие в социокультурной среде, спровоцированные темпами роста, приводят к завершающей стадии – демократизации и консолидации демократии. Согласно эндогенной теории, установление демократического политического режима является логическим следствием непрерывного процесса, вызванного модернизацией в экономической сфере общества. Несостоятельность и уязвимость эндогенной теории перед критикой, проявляется во многих ее положениях. Следуя ее логике, бедные авторитарные страны по мере роста микроэкономических показателей будут смещены в итоге демократическими режимами. Однако, до сих не является доказанным положение о том, что во первых, существует каузальная связь между экономическим развитием и демократией, а во вторых, что демократия является максимально пригодным политическим режимом для обеспечения устойчивого роста экономики. С другой стороны, получается, что существует некий уровень развития, определенный показатель ВВП, по мере достижения которого, в стране начинаются процессы демократизации. Однако, что произойдет, если темпы роста превысят данный показатель ВВП? Сыграет ли это дестабилизирующую роль для демократии? А. Пшеворский пишет, что транзит наиболее вероятен до тех пор, пока авторитарные государства не достигли отметки ВВП в 6000 $, после достижения которой, авторитарный режим становится все более стабильным и устойчивым, а страна богаче. «Вероятность падения авторитарного режима с ВВП около 1000 % — 0.0294, с ВВП около 5000 % — 0.0641, с ВВП выше 7000 $ — 0.0333» 15 http://pages.ucsd.edu/~mnaoi/page4/POLI227/files/page1_13.pdf

Таким образом, в соответствии со статистическими расчетами Пшеворского наиболее вероятен транзит от авторитаризма к демократии в странах с уровнем ВВП в интервале между 1000 $ и 4000 $. Но возможно ли экстраполировать подобные расчеты на все авторитарные государства? Пшеворский и Лимонги признали сомнительным положение эндогенной теории о том, что по уровню ВВП можно предугадывать падение авторитарного режима и последующий транзит к демократии. Во первых, следует учитывать, что все страны различаются между собой по многим показателям и падение режима или его выживание может быть обусловлено не только экономическими факторами. Во вторых, можно привести в качестве контраргументов данной теории примеры авторитарных государств, в которых после экономической модернизации авторитарный режим только усилился – в данной случае это Республика Сингапур.

Попытку совместить сильные стороны эндогенной и экзогенной теорий, опираясь на сравнение перехода стран к демократии в до и послевоенное время предприняли К. Бош и С. Стоукс в работе «Эндогенная демократизация» (2003).

Бош и Стоукс предположили, что «в экономически развитых государствах распределение доходов является более равномерным в отличие от менее развитых стран» 16 http://www.researchmethods.org/boix-stokes.pdf

Равенство в распределении доходов означает, что распределительная схема приобретает демократическую поддержку со стороны медианного избирателя. Средний класс увеличивается, доля бедных сокращается и для богатых становится очевидным тот факт, что демократическая налоговая система выгодней и переход к демократии сопряжен с меньшими издержками, чем сохранение авторитарного режима [Boix C, Stokes S. Endogenous Democratization, 2003, P. 539]. В отличие от Пшеворского, который поставил под сомнение эндогенную теорию, признав достоверность только экзогенной модернизации, Бош предположил, что экономическое равенство увеличивает как шансы перехода к демократии, так и вероятность того, что демократический режим при высоких темпах роста не будет смещен авторитарным режимом. Несмотря на отсутствие эмпирических доказательств, подтверждающих существование прямой связи между распределением доходов и демократизацией, Бош пишет, что «шансы на установление демократии увеличиваются по мере того, как экономика становится все более диверсифицированной» 17 http://www.researchmethods.org/boix-stokes.pdf Индустриализация и урбанизация экономической сферы оказывает стимулирующее воздействие на процесс перехода к демократическому режиму.

Р. Барро в работе «Демократия и рост» (1994) выдвинул гипотезу о том, что демократический режим оказывает положительный эффект на экономический рост в условиях низкого уровня развития демократических форм в государстве. Однако последующий рост демократии, в частности, расширение гражданских прав и политических свобод, будет выступать в качестве сдерживающего фактора на пути экономического развития государства [Barro R. Democracy and Growth, 1994, P. 25]. Проведя анализ 100 государств в период 1960-1990 гг., Барро обнаружил, что в странах с низким уровнем политической свободы, по мере ее постепенного расширения возможен экономический рост, который достигается за счет наложения институциональных ограничений на правительство [ Barro R . Democracy and Growth , 1994, P . 18] Однако, в том случае, когда демократия в государстве уже находится на определенном уровне развития, дальнейшее расширение политических и экономических прав граждан может выступить сдерживающим фактором на пути экономического развития в силу «растущего недовольства населения относительно распределения доходов» 18 http://www.nber.org/papers/w4909

Несмотря на большое количество исследований, посвященных поиску взаимосвязи между типом политического режима и экономическим развитием государства, единая точка зрения до сих пор отсутствует. Что касается влияния определенного уровня экономического развития на переход государства к демократическому режиму, то здесь представители экзогенной теории сходятся во мнении, что демократические режимы могут возникать вне зависимости от темпов экономического роста, однако, вероятность их консолидации и устойчивости выше в экономически развитых государствах. Иными словами, авторитарные режимы могут рушиться и быть смещены режимами демократическими на любом уровне экономического развития, но выживание демократии максимально вероятно в богатых странах. Модернизация экономической сферы обеспечивает демократическому режиму благоприятную среду для ее успешного функционирования, однако, это не является свидетельством того, что экономический рост стимулирует переход государства к демократии. Если в этом вопросе существует некоторый консенсус между исследователями, то относительно влияния демократического режима на темпы роста экономики мнения расходятся. Одни считают, что демократический режим при определенной степени развития может выступать в качестве благоприятного фактора экономического роста (Р. Барро, С. Стоукс), другие, напротив, выдвигают гипотезу о скорее негативном влиянии демократического режима на рост экономических показателей ( A . Айзен, Ф. Вейга).

В истории и на сегодняшний день существуют примеры как экономически развитых авторитарных государств, например, Сингапур (по данным Всемирного банка ВВП на 2012 год составил 274,7 млрд. $), так и относительно бедных авторитарных режимов, например, Габон (по данным Всемирного банка ВВП на 2012 г. составил 18,66 млрд. $).

С другой стороны, Сингапур, как будет выяснено в дальнейшем, представляет собой уникальный пример экономически эффективного государства, тогда как число богатых демократических государств, как верно отметил С. Липсет, значительно превосходит количество экономически развитых авторитарных стран [ Lipset S. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy, 1959, P. 81 ].

Можно ли говорить о том, что стабильность авторитарного государства отличается от политической стабильности демократии? Если понимать под политической стабильностью длительность нахождения политического лидера у власти (с условием, что вероятность революции и государственного переворота минимальна), то демократический режим может быть признан менее стабильным, чем авторитарный, поскольку регулярная смена власти для демократии является ее неотъемлемым элементом, важнейшей сущностной характеристикой. Однако, подобное предположение маловероятно будет верным, поскольку возникает несоответствие, почему среди демократий превалируют экономически развитые государства, в отличие от стран с авторитарным политическим режимом. Поэтому под длительностью нахождения политического лидера у власти будет пониматься период времени, необходимый для реализации политиком долгосрочных макроэкономических программ, стимулирующих экономический рост. Случаи Сингапура и Южной Кореи могут выступить в качестве примеров авторитарного и демократического государств с разными уровнями политической стабильности.

Глава 2. Политическая стабильность и экономическое развитие государства: анализ case — study Сингапура и Южной Кореи.

Сингапур и Южная Корея могут быть выбраны в качестве примера двух государств, в которых возможно проследить влияние политической стабильности на экономический рост. Прежде чем приступить к анализу двух кейсов, необходимо особенно отметить, что Сингапур представляет собой уникальный случай города – государства, которое прошло путь от пост колониального небольшого государства до развитого финансового и экономического центра Азии. Экономический успех Сингапура нельзя объяснить влиянием только одной независимой переменной – политической стабильности, следует учитывать и многие другие факторы: культурный, исторический, географический, человеческий и т.д. Но Сингапур можно использовать в качестве объекта для анализа роли политической стабильности в обеспечении высоких темпов роста.

Дихотомия краткосрочная – долгосрочная политика подвергалась пристальному анализу со сторону исследователей при объяснении выбора политическим лидером курса развития государства [ Salhi A ., Bolle M . Democracy , Autocracy and Growth : Theoretical Considerations , 2007, P . 13]. Одно из возможных объяснений заключается в следующем. Ответ на вопрос, какой режим (авторитарный или демократический) обеспечивает политическую стабильность, необходимую для достижения устойчивых темпов роста экономики, до сих пор не найден. Однако, многие исследователи отмечают, что число экономически успешных демократий значительно больше, чем количество экономически развитых автократий. Учитывая последствия глобализации, создания единой зоны мировой торговли, активные процессы демократизации, рост взаимозависимости государств во многом подтверждают данный тезис.

Политическая стабильность в данном случае определяется как длительность нахождения политического лидера у власти (вероятность его насильственного отстранения от власти минимальна).

Чем более длительный срок находится политический лидер у власти, тем более вероятно, что политические программы будут ориентированы на долгосрочную перспективу. Тем самым будут созданы гарантии для иностранных инвесторов, что политическая ситуация в государстве не будет изменяться, а политическое развитие государство возможно спрогнозировать, опираясь на долгосрочные программы, принимаемые правительством. Подобную теорию нельзя экстраполировать на все авторитарные государства, тем более, что в основном доминирует представление о том, что чем более длительный срок находится политический лидер у власти, тем более вероятны стагнация и застой. Но Сингапур демонстрирует обратный пример.

Напротив, демократический лидер знает, что срок его правления ограничен следующими выборами, поэтому для того, чтобы обеспечить себе максимальную вероятность переизбрания, он стремится проводить политику, которая нацелена на достижение результата в краткосрочной перспективе. Но с другой стороны, существует множество успешных экономически развитых демократий, например, демократические государства западной Европы, в которых достаточно высокий уровень политической стабильности (согласно данным WGI ), несмотря на конкуренцию между партиями и их лидерами в процессе предвыборных гонок.

Case study : Сингапур.

По данным ежегодного доклада Всемирного банка о «Ведении бизнеса», оценивающим простоту осуществления предпринимательской деятельности в 183 государствах на основе ряда индикаторов, среди которых защита прав инвесторов, получение кредита, открытие предприятия, налогообложение и другие, на протяжении последних 5 лет Сингапур прочно занимает 1 место (индекс легкости ведения бизнеса рассчитывается Всемирным банком с 2009 года) [ Ease of Doing Business in Singapore // Doing Business Index , The World Bank http://www.doingbusinessorg/data/exploreeconomies/singapore ]. Согласно данным исследований, проведенных Агентством по оценке политического и экономического рисков ( PERC ) в странах мира, Сингапур является государством с самым низким уровнем политического риска в Восточной Азии. В данном случае под политическим риском понимается комплекс условий, потенциально создающих угрозу политической стабильности государства, отсутствие которой может привести к ухудшению бизнес-климата страны [ Gomez J ., Can — Seng O . Introduction : Stability , Risks and Opposition In Singapore , 2006, P . 10 . Результаты исследований PERC свидетельствуют о том, что угроза политического риска в Сингапуре минимальна, отчасти благодаря тому, что вероятность смены правящей партии Народное действие ( People ` s Action Party PAP ) одной из действующих на сегодняшний день оппозиционных партий Сингапура очень мала [ Gomez J ., Can — Seng O . Introduction : Stability , Risks and Opposition In Singapore , 2006, P . 12]. Несмотря на формальное существование нескольких политических партий и проведение регулярных выборов, власть неизменно с 1969 года принадлежит Партии народного действия, которая имеет абсолютное большинство в парламенте и никак не ограничена электоральными и временными рамками, так как вероятность того, что в Сингапуре приобретет массовую поддержку одна из существующих оппозиционных партий стремится к нулю. Результаты парламентских выборов 2011 года представляют собой явное тому подтверждение. Партия Народное действие получила абсолютное большинство голосов (60,14 %), сохранив при этом большинство мест в парламенте (81 из 84) 19 http://www.eld.gov.sg/elections_results2011.html

Данные обстоятельства дают сингапурскому правительству возможность продвигать и реализовывать, как отмечают многие исследователи, эффективные в долгосрочной перспективе, но непопулярные политические программы [ Salhi A , Bolle M Democracy , Autocracy and Growth : Theoretical Considerations , 2007, P 12]

Проблема политического риска характерна для всех стран мира. Для демократий регулярная смена власти – нормальная практика, которая в большинстве случаев не создает угрозы для инвестиционной привлекательности страны и бизнес-климата. Однако, в том случае, если регулярная смена власти является нормальной практикой для демократических государств, то соответственно несменяемость власти в авторитарных государствах может ассоциироваться с застоем и стагнацией. Но случай Сингапура демонстрирует обратный эффект. Несмотря на авторитарный режим, абсолютное доминирование правящей партии, руководство Сингапура смогло достичь и поддерживать высокие темпы роста. Несмотря на два нефтяных кризиса, азиатский финансовый крах 1997-1998 гг. и мировую рецессию, экономические показатели Сингапура продолжают устойчиво расти (ВВП в условиях спада экономики достигает 5 %, тогда как при благоприятной мировой финансовой конъюнктуре прирост ВВП достигает 15 %) [ Parrado E . Singapore ` s Unique Monetary Policy : How Does It Work ? 2004, P . 32].

Стоит особенно отметить, что опыт Сингапура уникален по своей природе и попытки его экстраполяции в процессе объяснения экономической эффективности других автократий являются ошибочными и могут привести к неправильным выводам. Его уникальность обусловлена многими факторами: специфичным историческим пост колониальным прошлым, географическим положением, профессионализмом и компетентностью политического руководства и др. Одним из важнейших неналоговых преимуществ Сингапура для иностранных инвесторов является его социально-политическая стабильность и эффективное управление, которые во многом определяют благоприятную бизнес-среду в Сингапуре.

Особенности государственного управления Сингапура и специфика проводимых его правительством программ и политик долгосрочного ориентирования во многом обусловлены его историческим прошлым. Республика Сингапур имеет длительную историю, входя сначала в число колоний Британской империи, затем в период Второй мировой войны находясь в состоянии оккупации Японской империей, в послевоенное время Сингапур вернулся под британский контроль, однако сохранив значительную степень автономии и самоуправления. Следующий этап истории Сингапура связан с его вхождением в результате объединения с Малайской Федерацией в Республику Малайзия. Статус независимого государства Сингапур обрел в 1965 году, когда конфликт между Партией народного действия и Национальным фронтом привел к отделению Сингапура от Малайзии и превращению его в суверенное самостоятельное государство.

После обретения страной независимости, Сингапур представлял собой небольшое островное государство, в котором отсутствовала даже пресная вода. Отношения с соседними государствами были напряженными. Перед руководством Сингапура возникло множество задач, от решения которых зависела дальнейшая судьба и вектор развития государства. Во многом своим успехом Сингапур обязан премьер-министру Ли Куан Ю, который обозначил своей целью «превращение Сингапура в финансовый и торговый центр Юго-Восточной Азии» 20

В 1961 году с целью продвижения процессов индустриализации в стране, создания рабочих мест и содействия экономическому развитию был создан Совет Экономического Развития, который и по сей день является ведущим правительственным учреждением страны для планирования и реализации стратегий для повышения позиции Сингапура в качестве регионального и мирового бизнес-центра.

Одним из приоритетных направлений политики, проводимой Ли Куан Ю, стало привлечение иностранных инвестиций и создание благоприятного бизнес-климата. Для этого необходимо было обеспечить стабильную политическую среду, искоренить коррупцию, которая после обретения Сингапуром независимости достигла огромных масштабов, иными словами, требовалось создать условия, которые гарантировали бы иностранным инвесторам сохранность их вложений. Именно Ли Куан Ю заложил основы политики, ориентированной на долгосрочную перспективу (Ли Куан Ю находился у власти на протяжении 40 лет) и определил принципы стабильности и эффективности как определяющие в процессе выработки политического курса.

Своему экономическому процветанию Сингапур во многом обязан продуманной и рациональной политике своего руководства, которая ориентирована на долгосрочный результат. В качестве примера можно привести политику планирования землепользования и развития инфраструктуры, которой руководит Министерство национального развития Сингапура. В 1971 году сингапурским правительством был принят Concept Plan , который более 40 лет регулирует жилищную политику в Сингапуре, осуществляет планирование промышленных кластеров и крупных инфраструктурных проектов в государстве. Concept Plan представляет собой пример одного из эффективных инструментов рационального планирования в Сингапуре. Каждые 10 лет в Concept Plan вносятся поправки с учетом изменяющейся внешней конъюнктуры. При анализе долгосрочных политик, в том числе и политик планирования следует обратить особенное внимание на географические особенности Сингапура, который представляет собой уникальный пример островного города-государства, для которого с момента обретения независимости вопросы нехватки земли и территории приобрели практически первостепенное значение. Поэтому долгосрочный характер политики планирования землепользования во многом обусловлен особенностями географического расположения. Правительство Сингапура отдавало себе отчет в том, что ошибки, вызванные недальновидностью политики, способны привести к негативным последствиям, преодолеть которые будет очень сложно. Как верно отметил руководитель Housing Development Board Dr . Cheong Koon Hean , «мы не сможем просто уйти от совершенных ошибок и начать строить заново, просто потому что на это нету места» 21 http://lkyspp.nus.edu.sg/wp-content/uploads/2013/12/LKYSPP-Case-Study_-Landuse-Case.pdf (25.04.14).

Перед политическим лидером в процессе выработки реформ и курса развития государства неизбежно возникает дилемма между экономической политикой, ориентированной на достижение долгосрочного экономического роста и не дающей результаты в краткосрочном периоде и, напротив, экономической политикой, нацеленной на получение максимальной выгоды в краткосрочной перспективе, в частности, политикой перераспределения, обеспечивающей рост благосостояния для граждан. Стоит отметить, что лидеры автократических государств, несмотря на длительное нахождение у власти не всегда стремятся проводить политику обеспечения долгосрочной экономического роста [ Robinson , 1999, P . 32, Shen , 2005, P . 12]. Случай Сингапура скорее не объясняет причины экономической эффективности и неэффективности всех существующих автократий, а представляет собой уникальный случай-исключение в исследованиях, посвященных проблематике взаимосвязи типа политического режима и экономического развития государства.

Правительство Сингапура принимает политические программы и стратегии, ориентированные на достижение долгосрочного результата. Такие программы экономисты зачастую характеризуют как «экономически эффективные, но политически непопулярные» 22 http://econlog.econlib.org/archives/2009/02/two_paradoxes_o.html (25.04.14).

Например, утверждение проекта по предоставлению медицинских услуг на платной основе, введение налогов на пользование автомобильными дорогами, увеличение налогов для работодателей, снятие ограничений на импорт товаров. Если подобного рода программы, которые в краткосрочном периоде не дают ярко выраженный результат, были приняты в демократических государствах, то вероятней всего политический лидер не был бы избран на следующий срок. Б. Каплан предложил свое объяснение принятию непопулярных политических программ в Сингапуре. Суть его теории заключалась в том, что рядовые граждане Сингапура обладают достаточно высокими знаниями в области экономики и поддерживают решения, принимаемые правительством Сингапура, так как они способствуют достижению высоких темпов роста экономики. Б. Каплан признает полемичность его гипотезы и недостаточность эмпирических подтверждений и исследований, но приводит в пример опросы общественного мнения в Сингапуре, проведенные World Values Survey в 2002 году. Например, на вопрос «доходы должны быть распределены в обществе равномерно или мы должны увеличивать разницу в доходах с целью стимулирования роста экономики», большинство населения (68 %) выбрало второй вариант [ Caplan B Two Paradoxes of Singaporean Political Economy , 2009, P 13]. Также, 58,8 % сингапурцев поддержали вариант, что «поддержание высокого уровня экономического развития должно оставаться приоритетом при реализации политических программ» [ Caplan B Two Paradoxes of Singaporean Political Economy , 2009, P 14]. Б. Каплан подчеркивает, что данные опросов общественного мнения в Сингапуре не могут восприниматься как безусловное подтверждение его гипотезы о том, что граждане Сингапура поддерживают неэффективные в краткосрочной перспективе программы, потому что понимают их важность при достижении долгосрочного экономического роста. Уникальность феномена Сингапура дает право на существование любой гипотезы.

В качестве примера долгосрочно ориентированной политики также можно привести фискальную политику Сингапура, которая направлена ​​ в первую очередь на достижение экономического роста в долгосрочной перспективе, а не на циклическое регулирование и распределение доходов. Сингапуру удалось достичь одних из самых высоких инвестиционных показателей в мире во многом благодаря осмотрительной налогово-бюджетной политике, которая поддерживает профицит бюджета на протяжении многих лет и способствует формированию высокой нормы сбережений. Сингапуру удалось сформировать значительный уровень валютных резервов, которые служат укреплению доверия инвесторов и защищают от внешних экономических потрясений.

Предварительные выводы.

Случай Сингапура стоит рассматривать скорее как исключение из правил, нежели как пример объяснения экономической эффективности авторитарных режимов. На экономический успех Сингапура повлияло множество факторов, не только политические (качественное государственное управление, профессионализм и компетентность политических лидеров, политическая стабильность), но и географические особенности (Сингапур является небольшим по площади островным государством), культурные (существует большое количество исследований, посвященных изучению «азиатских ценностей») и многие другие. Поэтому объяснение экономического роста Сингапура при помощи только авторитарного режима и политической стабильности им обеспечиваемой будет неполным. Политическая стабильность рассматривалась в данном случае как длительность нахождения политического лидера у власти и как вероятность того, что политическое руководство не будет смещено в результате вооруженного восстания или государственного переворота. Можно сделать предположение о том, что экономический успех Сингапура во многом был обусловлен последовательной политикой, ориентированной на достижение долгосрочного результата – экономического роста и эффективным и рациональным планированием, которые стали возможными благодаря политической стабильности Сингапура, которую можно свести к следующим элементам: 1) партия Народное действие уверенно занимает большинство мест в парламенте; 2) политический курс развития государства остается неизменным с момента обретения независимости государства. В демократиях политический лидер может быть отстранен от власти в результате проведения выборов, тогда как в авторитарных государствах длительность нахождения политического лидера у власти зависит от вероятности революции и насильственной смены власти. Сингапур представляет собой стабильное авторитарное государство, где несмотря на формальную многопартийность, доминирующее положение с момента обретения государством независимости уверенно занимает правящая партия Народное действие.

Стоит отметить, что правительству удается балансировать между традиционностью и вызовами современности. Несмотря на то, что политические программы ориентированы в основном на долгосрочный период, сингапурскому руководству удается адаптировать их к изменяющимся условиям внешней среды и глобального мира.

Case — study : Южная Корея.

Сингапур был приведен в пример в качестве примера реализаций эффективных долгосрочных политик, направленных на обеспечение устойчивого экономического роста. Успех реализация долгосрочных программ во многом был обусловлен тем, что политический лидер на протяжении длительного периода времени находился у власти. Сингапур – пример экономически эффективного авторитарного государства XXI века с высоким уровнем политической стабильности.

Южная Корея, также как и Сингапур, входила в состав «Азиатских тигров», прошла интересный для исследования путь от бедного и слабого государства до экономически развитого игрока на международной арене. Республика Южной Корея была образована в результате Ялтинской конференции в 1945 году, на которой были достигнуты договоренности о разделении сфер влияния на полуострове, в результате чего часть полуострова южнее 38 параллели отходила под контроль США, а северная часть – под контроль Советского Союза. Основание Первой Республики Южной Кореи приходится на 1948 год, когда во главе государства встал Ли Сын Ман. Во время его правления наметилась тенденция к усилению авторитарного режима, которая продолжалась вплоть до 1960 года, когда власть на год перешла к временной администрации. В этот же год состоялись выборы, на которых победила Демократическая партия во главе с Юн Бо Соном. Однако уже в 1961 году произошел военный переворот, в результате которого к власти пришла военная элита, заявившая о необходимости возвращения в Республику демократического режима. Именно в период Третьей Республики, во время правления генерала Пак Чон Хи был реализован первый пятилетний план (1962-1966 гг.), в котором были заложены основные цели и задачи по преобразованию Южной Кореи из бедного аграрного государства в развитую индустриальную страну, способную к самостоятельному выживанию в глобальном мире. Пак Чон Хи находился у власти на протяжении 16 лет, вплоть до своего убийства в 1979 году. Его преемником стал генерал Чон Ду Хван, период правления которого (1979-1987 гг.) ознаменован волной демократических демонстраций, а именно июньским демократическим движением, в результате которого в 1987 году были проведены первые демократические выборы в Южной Корее. Перечисление основных политических событий до 1987 года дает небольшое представление о политическом климате Южной Корее, в которой старту процессов демократизации предшествовали несколько военных переворотов, массовых восстаний и демонстраций. К сожалению, данные по уровню политической стабильности в период до 1996 года отсутствуют, однако можно сделать предположение, что несмотря на правление военных в Южной Корее, политический режим вряд ли можно было бы назвать стабильным, если оценивать его сквозь призму выбранного определения стабильности как длительности нахождения политического лидера у власти (при условии, что вероятность революции и государственного переворота минимальна).

Стоит отметить, что до режимной трансформации в Южной Корее у власти находились преимущественно военные генералы, в период правления которых, страна смогла достичь высокого уровня экономического развития.

1987-1997 гг.

В 1987 году президентом Южной Кореи был избран Ро Дэ У, находившийся у власти в период с 1987 по 1993 год. Так как политическая стабильность начинает измеряться Всемирным банком с 1996 года, можно лишь предполагать уровень стабильности в Южной Корее в период правления первого демократического президента. Ро Дэ У, несмотря на свое избрание в результате честных демократических выборов, не пользовался значительным доверием со стороны масс и его легитимность находилась на достаточно низком уровне [ Heo U ., Jeon H . The Political Economy of South Korea : Economic Growth , Democratization and Financial Crisis , 2004, P . 9]. Это было связано, во первых, с военным прошлым Ро Дэ У, которое в сознании южнокорейцев ассоциировалось с авторитаризмом, и, во вторых, Ро Дэ У пользовался поддержкой бывшего лидера страны Чон Ду Хвана.

Правительство следующего президента Кима Ён Сама столкнулось с серьезными вызовами экономической и политической систем. Назрела необходимость в проведении структурных реформ в экономической сфере, в частности – финансовой системы. Либерализация экономики через дерегуляцию и снижение государственного вмешательства была необходима ввиду вступления страны в фазу демократизации. Ким Ён Сам был первым гражданским президентом Южной Кореи, кто развернул широкую антикоррупционную кампанию, в рамках которой государственные чиновники и военные становились обязанными публиковать свои финансовые отчеты и декларировать статьи расходов и доходов. Несмотря на необходимость структурного реформирования экономики и предпосылки развития кризисного сценария (отсутствовали источники роста экономики, приток инвестиций был недостаточным для поддержания устойчивого экономического развития), правительство Кима Ён Сама не решилось на проведение серьезных экономических преобразований, к тому же в 1997 году грянул финансовый кризис, последствия от которого необходимо было преодолевать уже следующему президенту Южной Кореи – Киму Дэ Чжуну.

1998 – 2008 гг.

Начиная с конца 1990-х гг. правительством Южной Кореи был принят перечень нормативно-правовых актов, нацеленных на создание благоприятного инвестиционного климата. В 1998 году вместо отмененного Акта валютного регулирования (Foreign Exchange Management Act ) были приняты Акт стимулирования иностранных инвестиций ( Foreign Investment Promotion Act ) и Акт об операциях в иностранной валюте ( Foreign Exchange Transaction Act ), цель которых заключалась в либерализации капитала и модернизации рынка обмена валюты. В этот же год был упразднен «потолок» на иностранные инвестиции в южнокорейские компании и сняты ограничения на возможности иностранцев покупать акции южнокорейских компаний без разрешения совета директоров. Предпринятые меры способствовали улучшению инвестиционного климата страны и росту притока иностранных инвестиций. Благодаря принятым НПА удалось стабилизировать инвестиционную политику и рынок обмена валюты, что было необходимо в посткризисных условиях и в условиях движения государства к демократии, либерализации экономической и политической сфер. Создание единого правового инвестиционного пространства привело к росту доверия зарубежных инвесторов и, как следствие, увеличению притока зарубежных капиталов.

23 http://www.tradingeconomics.com/south-korea/foreign-direct-investment

Южнокорейский кризис 2003 года .

Ким Дэ Чжун был третьим гражданским президентом с момента начала процессов демократизации в Южной Корее. Основные мероприятия, проведенные в период его правления, были нацелены на борьбу с последствиями экономической политики правительства его предшественника – Кима Ён Сама, реформы которого оказались неэффективными в долгосрочной перспективе. Причины неэффективности реформ в долгосрочном периоде были вызваны следующим. Первая серьезная проблема была связана с кризисом необеспеченного потребительского кредитования. Стремление увеличить частное потребление путем стимулирования расширения использования кредитных карт с целью поддержания темпов роста экономики привело к ее подъему, но в краткосрочном периоде. С 1997 по 2002 г. «доля потребительских кредитов в совокупном кредитном портфеле корейских банков увеличилась с 35% до по 50%» 24 http://expert.ru/expert/2013/40/razglyadim-chuzhie-grabli/

Общая задолженность по карточным кредитам выросла более, чем в 7 раз – 15% ВВП или 26% совокупного располагаемого дохода домохозяйств. В 2003 году произошел скандал с компанией SK Global , когда были обнаружены крупные финансовые убытки, не декларирующиеся в отчетности. В результате произошел обвал котировок, инвесторы обрушили облигации многих крупных компании, включая и SK Global и «суммарный объем активов под управлением инвестиционных трастовых фондов сократился на 15 %» 25 Государство было вынуждено в экстренной мере купировать кризисную ситуацию, спасать крупные чеболи от разорения и стабилизировать платежную дисциплину по карточным кредитам. Лопнувший карточный пузырь привел не только к серьезным экономическим, но и социальным последствиям. Снижение реального частного потребления домохозяйств привело к торможению темпов роста экономики и социальным волнениям: недовольные граждане устраивали многочисленные митинги и демонстрации, увеличилось число суицидов и разводов. Массовое потребительское кредитование, вылившееся в кризис карточных кредитов 2003 года представляет собой пример эффективной в краткосрочном периоде посткризисной меры, которая в долгосрочной перспективе переросла в серьезную социальную проблему, последствия которой финансовая система Южной Корея чувствовала еще довольной долгий период.

На изображенных ниже графиках видно, что в 2003 году начинаются процессы ухудшения политической стабильности в стране, что связано с ростом недовольства населения, перерастающего в массовые волнения. Параллельно ухудшаются показатели ВВП, в 2004 году наблюдается резкое снижение темпов роста экономики. Таким образом, можно предположить, что решение правительства Кима дэ Чжуна стимулировать активность банков на рынке розничных ссуд путем кредитно-денежной политики Банка Кореи и расширение использования кредитных карт привело к снижению политической стабильности, падению притока прямых иностранных инвестиций и торможению экономического роста.

С последствиями кризиса был вынужден разбираться следующий президент Южной Кореи – Но Му Хен (2003-2008).

Политика, проводимая им, была направлена на сглаживание возникших социальных противоречий в результате кредитного кризиса и восстановление прежнего уровня потребительского спроса. Политика перераспределения Но Му Хена путем повышения налогов для богатых слоев населения привела, опять же, в краткосрочном периоде к незначительному росту экономики, однако, в долгосрочной перспективе она вылилась в отток капитала в другие страны с более благоприятной бизнес средой и замедлению темпов роста экономики Южной Кореи. Именно в период нахождения у власти Но Му Хена происходит ряд массовых волнений, подорвавших политическую стабильность режима. В 2004 году массовые демонстрации были вызвано убийством двух южнокорейских студентов американскими военными, а в 2005 году происходит рост антияпонских настроений в результате территоритального спора между Японией и Южной Кореей по поводу островов Такесима. Этим была обусловлена отрицательная динамика в показателях политической стабильности Южной Кореи в 2004-2006 гг.

Предварительные выводы.

Рассматривая случай Южной Кореи в контексте поиска взаимосвязи между политической стабильности и темпами экономического роста, можно сделать несколько предварительных выводов.

1. Один из возможных выводов, который можно извлечь из южнокорейского примера, состоит в том, что демократизация государства не всегда приводит к темпам роста экономических показателей, для достижения которых необходимо существование демократических институтов и практик.
2. Одним из компонентов категории политической стабильности является длительность правящего режима. Этот элемент подвергается пристальному изучению экономистами в процессе анализа взаимовлияния стабильности и роста экономики [ Russet B ., 1969, P . 36; Ivo K., Rosalind L ., 1972, P . 42]. Чем дольше политический лидер находится у власти, тем более вероятно, что проводимая им политика будет нацелена на достижение результатов в долгосрочной перспективе, поскольку в том случае, если правящий лидер ограничен определенными временными рамками (например, в Южной Корее, где президент не имеет возможности переизбрания), реализованные им реформы будут ориентированы на краткосрочный результат и достижение максимальной выгоды в период нахождения его у власти [ Heo U ., Jeon H . The Political Economy of South Korea : Economic Growth , Democratization and Financial Crisis , 2004, P . 7]. Пример Южной Кореи демонстрирует минусы существования временных рамок нахождения лидера у власти. В период правления Кима дэ Чжуна (1998-2003) был предпринят ряд популярных и необходимых, на тот момент времени, посткризисных действий в экономической сфере, давшие краткосрочный эффект и в долгосрочной перспективе вылившиеся в серьезную социальную проблему, с которой был вынужден бороться следующий южнокорейский президент — Но Му Хен (2003-2008).

   Ким дэ Чжун и его правительство с целью повышения потребительского спроса и стимулирования экономического роста повысили розничное кредитование, что в конечном счете вылилось в кризис необеспеченности потребительского кредитования. Данная мера позволила южнокорейской экономике довольно быстро прийти в себя после финансового кризиса 1997 года, но ее последствия были ощутимы на протяжении практически всего десятилетия. В государствах, только вступивших в фазу демократизации, новоизбранное политическое руководство с целью приобретения поддержки со стороны большинства населения стремится проводить экономическую политику, позволяющую сгладить экономическое неравенство в обществе и уменьшить разрыв между богатыми и бедными слоями населения

   [ Heo U ., Jeon H . The Political Economy of South Korea : Economic Growth , Democratization and Financial Crisis , 2004, P . 14]. Чтобы заручиться поддержкой большинства и приобрести легитимность в обществе, что необходимо для демократического государства, правительство может проводить политику перераспределения через инструменты налогообложения, одним из возможных способов является введение прогрессивной шкалы. Однако, пример Южной Кореи демонстрирует прямо противоположные результаты. В этой стране политика перераспределения и увеличение налогов привела к оттоку финансового капитала из государства и увеличению безработицы, что в свою очередь спровоцировало рост недовольства населения. Экономическая политика Но Му Хена, как и в случае с Кимом Ен Самом оказалась недальновидной и ориентированной на достижение краткосрочного результата. Можно сделать предположение, что в случае, если бы президентский срок не был ограничен 5 годами, их действия были бы более продуманными и нацеленными на долгосрочный эффект.

   Заключение

   Вопрос относительно того, какой политический режим (авторитарный или демократический) способствует темпам роста экономики, поднимался в исследовательской среде неоднократно. Поиску существования взаимосвязи между типом политического режима и уровнем экономического развития общества посвящено значительное количество работ. Однако на сегодняшний день отсутствует единая точка зрения касательно того, какой режим, авторитарный или демократический, способствует достижению устойчивого роста экономических показателей государства. Мнения исследователей разделились. Представители эндогенной парадигмы рассматривают экономическую переменную как независимую, в то время как политическая переменная выступает в качестве зависимой, а именно, что при росте экономических показателей и повышения уровня экономического развития государства вероятность его перехода к демократическому режиму увеличивается [ Lerner D ., 1958; Lipset S ., 1959; Rostow W ., 1960]. Представители экзогенной теории, среди которых особенно выделяются А. Пшеворский и Ф. Лимонджи, не смогли дать однозначного ответа на вопрос, какой режим, авторитарный или демократический, стимулирует рост экономики, поставив под сомнение тезис о том, стоит ли вообще режим относить к детерминантам экономического роста.

   Предположение о том, что режим не оказывает прямого влияния на уровень экономического развития государства, скорее тот или иной политический режим обеспечивает комплекс условий, которые способствуют, либо, напротив, препятствуют достижению устойчивых темпов роста экономики, выдвигалось исследователями неоднократно [ Huntington S ., 1968; Alesina A ., Perotti R ., 1994; Overland D ., Spagat M ., 2005]. Политическая стабильность может выступать одним из возможных условий, которые обеспечивает тот или иной политический режим. К сожалению, в исследовательском сообществе отсутствует единое мнение относительно того, как стоит определять политическую стабильность, что вызвано во многом сложностью и многомерностью категории [ Younis M , 2008]. Существует несколько подходов к концептуализации политической стабильности, и в контексте изучения ее влияния на экономический рост, политическая стабильность определяется как длительность нахождения политического лидера у власти (при условии, что вероятность революции и государственного переворота минимальна).

   В основном, исследователи сходятся во мнении, что политическая нестабильность оказывает скорее негативное влияние на темпы роста экономики, поскольку нестабильная политическая среда создает неблагоприятные условия для иностранных инвесторов [ Alesina A ., 1993; Overland J ., Spagat M ., 2005; Aisen A ., Veiga F ., 2010]. Объем иностранных инвестиций в государство выступает в качестве промежуточной экономической переменной, определяющей темпы роста экономики государства. Согласно исследовательской гипотезе политическая стабильность, обеспеченная авторитарным режимом, в большей мере способствует темпам роста экономики, нежели чем стабильность демократического режима. Длительность нахождения политического лидера у власти представляет собой период времени, необходимый для планирования и реализации долгосрочных программ, в том числе и макроэкономических, необходимых для поддержания устойчивых темпов роста экономики.

   Анализ случая Сингапура показал, что его экономический успех был во многом обусловлен последовательной политикой, ориентированной на достижение долгосрочного результата – экономического роста, а также эффективным и рациональным планированием. Политическая стабильность Сингапура, в соответствии с данными WGI Всемирного банка достаточно высока и амплитуда ее колебаний с 1996 года незначительна. Политическую стабильность Сингапура можно свести к следующим элементам: во первых, партия Народное действие уверенно занимает большинство место в парламенте, а во вторых, политический курс государства остается неизменным с момента обретения Сингапуром независимости.

   Случай Южной Кореи продемонстрировал, что с момента вступления страны в фазу демократизации и преодоления этапы консолидации демократии, программы политического руководства Южной Кореи ориентированы в основном на краткосрочный период. Во многом это обусловлено тем, что президент не имеет возможности переизбрания, и данный факт значительно сужает горизонты планирования долгосрочных программ. Уровень политической стабильности Южной Кореи, опираясь на данные WGI Всемирного банка, не является катастрофичным, однако амплитуда ее колебаний достаточно широкая, что находит отражения в притоке иностранных инвестиций в государство, которые составляют важнейший компонент в экономическом росте страны. Колебания политической стабильности могут выступать результатом различных действий и событий, произошедших в государстве за определенный период времени, однако, можно сделать вполне логичное предположение, что во многом подобные колебания обусловлены негативными последствиями недальновидных политических программ руководства Южной Кореи, например, кредитный кризис 2003 года, являющийся результатом непродуманных действий правительства Кима дэ Чжуна или политика перераспределения и увеличение налогов Но Му Хена, которая как и программы Кима Ен Сама оказались неэффективными и ориентированными на достижение краткосрочного результата.

   Стоит отметить, что экстраполировать результаты исследования случаев Южной Кореи и Сингапура на другие государства будет ошибочным, в силу уникальности каждого из государства и специфики выбранных для анализа стран. Но подобное исследование может внести вклад в анализ взаимосвязи между авторитарным и демократическим режимами и темпами роста экономики, тем более, поскольку единое мнение о характере взаимосвязи на сегодняшний день отсутствует. К тому же до сих пор остается неразрешенным вопрос о роли независимых переменных, в том числе о политической стабильности, влияющих на темпы роста экономики государства.

   Библиография

   1. Acemoglu D., Robinson J. Economic Origins of Dictatorship and Democracy. – Cambridge University Press. – 2006. – 432 p.
   2. Alesina A., Perotti R. Political Regimes and Economic Growth // Journal of Economic Perspectives. – Vol. 7, № 3. – 1993. – P. 51 – 69. Mode of access: http://www.aeaweb.org/articles.php?doi=10.1257/jep.7.3.51
   3. Alesina A. Political Instability and Economic Growth // NBER Working Paper Series. – 1992. – P. 1 – 35. URL: http://www.nber.org/papers/w4173.pdf
   4. Alesina A., Perotti R. The Political Economy of Growth // The World Bank Economic Review. – Vol. 8, № 3. – 1994. – P. 351 – 371. URL: http://wber.oxfordjournals.org/content/8/3/351.abstract
   5. Aisen A., Veiga F. How Does Political Instability Affect Economic Growth? // IMF Working Paper. – 2010. – P. 1 – 28. URL: http://www.imf.org/external/pubs/ft/wp/2011/wp1112.pdf
   6. Ake C., A Theory of Political Integration. – Dorsey Press. – 1967. – 178 p.
   7. Barro R. Democracy and Growth // Journal of Economic Growth. – Vol. 7 № 1. – 1996. – P. 1 – 27. Mode of access: http://www.nber.org/papers/w4909
   8. Baum M., Lake D. The Political Economy of Growth: Democracy and Human Capital // American Journal of Political Science. – Vol. 47, № 2. – 2003. – P. 333 – 347. Mode of access: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/1540-5907.00023/abstract
   9. Benson Durham J. Economic Growth and Political Regimes // Journal of Economic Growth. – Vol. 4, № 1. – 1999. – P. 81 – 111.
   10. Besley T., Kudamatsu M. Making Autocracy Work // Development Economics Discussion Paper Series. – 2007. – P. 1- 70. URL: http://eprints.lse.ac.uk/3764/1/Making_Autocracy_Work.pdf
   11. Boix C., Stokes S. Endogenous Democratization // World Politics. – Vol. 55, № 4. – 2003. – P. 517 – 549. URL: http://www.researchmethods.org/boix-stokes.pdf
   12. Caplan B. Two Paradoxes of Singaporean Political Economy // Library of Economics and Liberty. – 2009 – P. 14. Mode of access: http://econlog.econlib.org/archives/2009/02/two_paradoxes_o.html (25.04.14).
   13. Cheong Koon Hean Achieving Sustainable Urban Development // ETHOS, World Cities Summit Edition, June 2008. Mode of access: http://lkyspp.nus.edu.sg/wp-content/uploads/2013/12/LKYSPP-Case-Study_-Landuse-Case.pdf (25.04.14).
   14. Eckstein H., Division and Cohesion in Democracy: A Study of Norway. – Princeton: Princeton University Press. – 1967. – 340 p.
   15. Ease of Doing Business in Singapore // Doing Business Index, The World Bank. Mode of access: http://www.doingbusiness.org/data/exploreeconomies/singapore (25.04.14).
   16. Glaeser E., La Porta R., Lopez de Silanes F. Do Institutions Cause Growth? // Journal of Economic Growth. – Vol. 9 № 1. – 2004. – P. 271 – 303.Mode of access: http://www.nber.org/papers/w10568
   17. Gomez J., Can-Seng O. Introduction: Stability, Risks and Opposition In Singapore // The Copenhagen Journal of Asian Studies. – Vol. 23, № 1. – 2006 – P. 12. Mode of access: http://ej.lib.cbs.dk/index.php/cjas/article/view/689 (25.04.14).
   18. Grossman H., Noh S. Proprietary Public Finance and Economic Welfare // Journal of Public Economics. – Vol. 53, № 1. – 1994. – P. 187 – 204.
   19. Heo U., Jeon H. The Political Economy of South Korea: Economic Growth, Democratization and Financial Crisis // Contemporary Asian Studies Series. – 2004. – P. 1 – 18. URL: http://digitalcommons.law.umaryland.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1192&context=mscas
   20. Huntington S. Political Order in Changing Societies. – Yale University Press. – 1968. – 263 p.
   21. Ivo K., Rosalind L., Cross-national study of aggressive behavior among polities: 1948 – 1962 // Journal of Conflict Resolution. – Vol. 10. – 1972. – P. 249 – 271.
   22. Lerner D. The Passing of Traditional Society. – New York: Free Press. – 1 958. – 340 p.
   23. Lee Kwan Yew From Third World to First. – Harper Publisher. – 2000. – 752 p.
   24. Lipset S. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy // The American Political Science Review. – Vol. 53, № 1. – 1959. – P. 69 – 105. URL: http://www.ned.org/sites/default/files/LipsetarticleAPSR.pdf
   25. Lijphart A., The Politics of Accommodation: Pluralism and Democracy in Netherlands. – Berkeley: University of California Press. – 1968. – 265 p.
   26. Olson, The Rise and Decline of Nations: Economic Growth, Stagflation and Social Rigidities. – Yale University Press. – 1982. – 276 p.
   27. Overland J., Simons K., Spagat M. Political Instability and Growth in Dictatorship // Public Choice. – Vol. 125, № 3. – 2005. – P. 445 – 470.
   28. Paldam M., Does Economic Growth Lead To Political Stability? // IEA Conference. – Vol. 9. – 1998. – P. 171 – 190.
   29. Parrado E. Singapore`s Unique Monetary Policy: How Does It Work? // IMF Working Papers. – 2004. – P. 32. Mode of access: http://www.eld.gov.sg/elections_results2011.html
   30. Przeworski A., Limongi F. Modernization: Theories and Facts // World Politics. – Vol. 29, № 2. – 1997. – P. 155 – 183. URL: http://pages.ucsd.edu/~mnaoi/page4/POLI227/files/page1_13.pdf
   31. Przeworski A., Limongi F. Political Regimes and Economic Growth // The Jo urnal of Economic Perspectives. – V ol. 7, № 3. – 1993. – P . 51-69 . URL: http://homepage.ntu.edu.tw/~kslin/macro2009/Przeworski&Limongi_1993.pdf
   32. Rostow W. The Stages of Economic Growth: A Non communist Manifest. – Cambridge University Press. – 1960 – Chapter 2. – P. 4 – 16. Mode of access: https://www.mtholyoke.edu/acad/intrel/ipe/rostow.htm
   33. Russet B., Executive Stability: number of years Independent\ Number of Chief Executives: 1945-1961. – New Haven: Yale University Press, 1964. – 320 p.
   34. Sah R. Fallibility in Human Organizations and Political Systems // Journal of Economic Perspectives. – Vol. 5, № 2. – 1991. – P. 1 – 32. Mode of access: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2174086
   35. Salhi A., Bolle M. Democracy, Autocracy and Growth: Theoretical Considerations. – 2007. – P. 1 – 24. Mode of access: http://www.researchgate.net/publication/228430050_Democracy_Autocracy_and_Growth_Theoretical_Considerations
   36. Sen A. Democracy as A Universal Value // Journal of Democracy. – Vol. 10, № 3. – 1999. – P. 3 – 17. URL: http://www.unicef.org/socialpolicy/files/Democracy_as_a_Universal_Value.pdf
   37. Younis M., Lin X., Political Stability and Economic Growth In Asia // American Journal of Applied Sciences. – Vol. 5, № 3. – 2008. – P. 203 – 208.
   38. 2011 Parliamentary Elections Results // Elections Department Singapore. Mode of access: http://www.eld.gov.sg/elections_results2011.html (25.04.14).
   39. Ивантер А. Разглядим чужие грабли // Эксперт онлайн. – Выпуск 40, № 870. – 2013. URL : http://expert.ru/expert/2013/40/razglyadim-chuzhie-grabli/
   40. GDP (current $), The World Bank. URL: http://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.MKTP.CD?page=5
   41. South Korea Foreign Direct Investment,Trading Economics. URL: http://www.tradingeconomics.com/south-korea/foreign-direct-investment
   42. WGI World Bank, URL: http://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#homehttp://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#home

1. GDP (current $), The World Bank. URL:
2. WGI World Bank, URL:
3. Glaeser E., La Porta R., Lopez de Silanes F. Do Institutions Cause Growth? // Journal of Economic Growth. – Vol. 9 № 1. – 2004. – P. 282. URL:
4. Sah R. Fallibility in Human Organizations and Political Systems // Journal of Economic Perspectives. – Vol. 5, № 2. – 1991. – P. 15. URL:
5. Przeworski A., Limongi F. Political Regimes and Economic Growth //
6. Ivo K., Rosalind L., Cross-national study of aggressive behavior among polities: 1948 – 1962 // Journal of Conflict Resolution. – Vol. 10. – 1972. – P. 261.
7. Russet B., Executive Stability: number of years Independent\ Number of Chief Executives: 1945-1961. – New Haven: Yale University Press. – 1969, P. 32
8. WGI World Bank, URL:
9. Huntington S. Political Order in Changing Societies. – Yale University Press. – 1968. – P. 45.
10. Huntington S. Political Order in Changing Societies. – Yale University Press. – 1968. – P. 48.
11. Alesina A., Perotti R. The Political Economy of Growth // The World Bank Economic Review. – Vol. 8, № 3. – 1994. – P. 356. URL:
12. Olson, The Rise and Decline of Nations: Economic Growth, Stagflation and Social Rigidities. – Yale University Press. – 1982. – P. 148.
13. Grossman H., Noh S. Proprietary Public Finance and Economic Welfare // Journal of Public Economics. – Vol. 53, № 1. – 1994. – P. 190.
14. Overland J., Simons K., Spagat M. Political Instability and Growth in Dictatorship // Public Choice. – Vol. 125, № 3. – 2005. – P. 465.
15. Przeworski A., Limongi F. Modernization: Theories and Facts // World Politics. – Vol. 29, № 2. – 1997. – P. 160. URL:
16. Boix C., Stokes S. Endogenous Democratization // World Politics. – Vol. 55, № 4. – 2003. – P. 533. URL:
17. Boix C., Stokes S. Endogenous Democratization // World Politics. – Vol. 55, № 4. – 2003. – P. 545. URL:
18. Barro R. Democracy and Growth // Journal of Economic Growth. – Vol. 7 № 1. – 1996. – P. 12. URL:
19. 2011 Parliamentary Elections Results Elections Department Singapore. URL:
20. Lee Kwan Yew From Third World to First. – Harper Publisher. – 2000. – P. 24.
21. Cheong Koon Hean Achieving Sustainable Urban Development // ETHOS, World Cities Summit Edition, June 2008. – P. 18. URL:
22. Caplan B. Two Paradoxes of Singaporean Political Economy // Library of Economics and Liberty. – 2009 – P. 9. URL:
23. South Korea Foreign Direct Investment,Trading Economics. URL:
24. Ивантер А. Разглядим чужие грабли // Эксперт онлайн. – Выпуск 40, № 870. – 2013. URL:
25. Там же.