Актуальность исследования социокультурных теорий и концепций мировой экономики обусловлена тем, что для дальнейшего развития общества и экономики необходимо опираться на опыт различных теорий, изучая их достоинства и недостатки.
В современном мире происходит глобализация всех социальных процессов. Если ранее человечество представляло собой совокупность отдельных локальных цивилизаций, проходящих определенный цикл развития от зарождения до упадка и гибели, то на этапе современности человечество превращается в единое органическое целое. Однако, несмотря на усилие единообразия и кажущейся целостности всего человечества, реальность демонстрирует множество противоречий между культурными укладами и социальными группами.
Противоречия усиливают все более отчуждение между людьми в области социальных отношений, что проявляется в эскапизме и неудержимой маргинализации больших социальных групп, в прошлом уверенно и успешно интегрированных в прежней социальной структуре.
Объектом курсовой работы выступили теории и концепции мировой экономики.
Предметом — социокультурные теории и концепции мировой экономики.
Цель курсовой работы — исследовать социокультурные теории и концепции мировой экономики.
Задачи:
- Проанализировать концепцию модернизации.
- Рассмотреть теорию единой цивилизации.
- Изучить теорию столкновения цивилизаций.
Курсовая работа состоит из трех глав, каждая из которой посвящена определенной социокультурной теории или концепции.
Глава 1. Концепция модернизации
1.1. Основы концепции модернизации
Концепция модернизации — один из содержательных аспектов концепции индустриализации, а именно — теоретическая модель семантических и аксиологических трансформаций сознания и культуры в контексте становления индустриального общества.
Параллельна концепции индустриализации, рассматривающей процесс превращения традиционного аграрного общества в индустриальное с точки зрения трансформации системы хозяйства, технического вооружения и организации труда. Ранними аналогами концепции явились идеи о содержательной трансформации социокультурной сферы в контексте перехода от традиционного к нетрадиционному обществу, высказанные в различных философских традициях (Э.Дюркгейм, Маркс, Ф.Теннис, Ч.Кули, Г.Мейн)[1].
Экологизация экономики как фактор развития социального государства ...
... социального государства, проблем экологизации экономики и институционализации инфраструктуры её регулирования и стимулирования опирается на теоретические, методологические и прикладные подходы к исследованию различных аспектов хозяйственной деятельности. Общеметодологические основы теории социального ...
В различных контекстах данные авторы фиксировали содержательный сдвиг в эволюции социальности, сопряженный с формированием промышленного уклада. Так, Дюркгейм выделяет общества с механической солидарностью, основанные на недифференцированном функционировании индивида внутри гомогенной архаической общины, и общества с органичной солидарностью, базирующиеся на разделении труда и обмене деятельностью.
Переход к обществу с органической солидарностью предполагает, с одной стороны, развитость индивида и дифференцированность индивидуальностей, с другой — основанные именно на этой дифференцированности взаимодополнение и интеграцию индивидов, важнейшим моментом которой является «коллективное сознание», «чувство солидарности».
Высказанная Марксом идея различения обществ с «личной» и с «вещной» зависимостью фиксирует тот же момент перехода от традиционных «естественных родовых связей» к социальным отношениям, основанным на частной собственности и товарном обмене, в рамках которого феномен отчуждения порождает иллюзию замещения отношений между людьми «отношениями вещей» («товарный фетишизм»).
Теннис в своей работе «Община и общество» (1887) выделяет переход от аграрной «общины», предполагавшей общественное владение «натуральным богатством» (прежде всего — землей) и регулируемой «семейным правом», к «обществу», фундаментом которого выступает частное владение «денежным богатством» и фиксированное торговое право[2].
Аналогично, Кули описывает становление нетрадиционного общества как исторический сдвиг от «первичных» ко «вторичным группам», критерием дифференциации которых является исторически принятый в них тип социализации личности: в «первичных группах» социализация индивида протекает в рамках семьи (или — шире — сельской общины), задающей непосредственный психологический контакт между ее членами и конкретную явленность структуры отношений между ними; социализация во «вторичных группах» есть социализация в рамках абстрактно заданной общности (государственной, национальной и т.п.), где структура отношений постигается лишь умозрительно.
В различных языках названные философские модели фиксирует одну и ту же важную сторону становления индустриального общества: переход от фиксированных (по рождению) характеристик индивида, непосредственно заданных в практике родственных отношений внутри общины семейного типа и регулируемых интенциями неписаного права, — к функциональным характеристикам индивида, достигаемым им в процессе личного опыта в контексте вариативных социальных отношений, вхождение в которые не задано жестко родовой структурой, но детерминируется неочевидными социально-экономическими факторами, предполагая внешнюю свободу выбора и регулируясь фиксированным законом.
Социализация индивида протекает в таких обществах уже не в непосредственно семейной системе отсчета, предполагающей именной или профессионально-кастовый тип трансляции исторического опыта от поколения к поколению, но в абстрактной универсально-логической форме. Генетически заданная принадлежность к группе, определяющая в традиционном обществе статус человека внутри общины, сменяется функционально-ролевыми отношениями «по соглашению».
Экономические начала современного общества
... начало - отношение социальной общности (корпоративности, коллективизма). Эта особенность рождает другую подсистему экономики современного общества - непосредственно ... том, что домохозяйствам и бизнесу присущ индивидуализм, обособленность от других домохозяйств и ... индивида". Каждый человек (представитель домохозяйства или бизнеса) одновременно находится в обеих подсистемах современного общества, ...
Мейном найдена предельно выразительная формулировка основного содержания этого перехода: «от Статуса к Договору». Подобная трансформация социокультурной сферы влечет за собой и трансформацию менталитета, предполагающую изменение как стиля мышления, так и системы ценностей соответствующей эпохи. В модификации стиля мышления центральное место занимают «абстрактизация» (Зиммель) и «рационализация» (М.Вебер) массового сознания; на аксиологической шкале происходит смещение акцентов от ценностей коллективизма к ценностям индивидуализма, и основной пафос становления нетрадиционного общества заключается именно в идее формирования свободной личности — личности, преодолевшей иррациональность традиционных общинных практик («расколдовывание мира», по М.Веберу) и осознавшей себя в качестве самодостаточного узла рационально понятых социальных связей[3].
Ментальность носителя врожденного статуса сменяется сознанием субъекта договора, традиционные наследственные привилегии — провозглашением равных гражданских прав, несвобода «генетических» (родовых) характеристик — свободой социального выбора. Как было показано М.Вебером, и свобода предпринимательства, и свободомыслие равно базируются на фундаменте рационализма.
Вместе с тем, пафосный индивидуализм перехода к нетрадиционному обществу — это индивидуализм особого типа: «моральный индивидуализм» (в терминологии Дюркгейма) или, по М.Веберу, индивидуализм протестантской этики с «непомерным моральным кодексом».
1.2. Применение теории модернизации
Применительно к западному (классическому) типу процесса модернизации именно протестантская этика выступила той идеологической системой, которая задала аксиологическую шкалу нового типа сознания, в рамках которой успешность трудовой профессиональной или предпринимательской деятельности оценивается как свидетельство избранности и дарования благодати (исторически идея восходит к западно-христианским богословским дискуссиям 14 в. о возможности владения собственностью Иисусом Христом), а совершенствование мастерства — как моральный долг перед Богом. В нашем контексте особенно важно, что «трудовая этика» протестантизма не только освятила труд как таковой, — в общем контексте протестантского понимания веры как послушания она зафиксировала трудовую дисциплину в качестве сакральной ценности («дисциплинированный индивидуализм» Реформации).
Описанные изменения в сфере культурных ценностей и менталитета могут рассматриваться как важнейший аспект модернизации сознания, формирования такого его типа, который соответствует задаваемой индустриализацией ситуации взаимодействия со сложными механизмами и реализации промышленных технологий, требующих трудовой дисциплины и ответственности. Индустриализация и модернизация, таким образом, есть две стороны одного и того же процесса становления индустриального общества, комплексно понятого во всей полноте его аспектов. Как индустриализация, так и модернизация — обе равно необходимы, но лишь обе вместе достаточны для формирования индустриального общества. В тех случаях, когда их параллелизм нарушается в силу исторических причин, мы имеем дело с внутренне противоречивым, технологически неблагополучным и социально нестабильным социальным организмом, где носитель фактически патриархального сознания приходит в соприкосновение с высокими технологиями, требующими совсем иной меры дисциплины и ответственности.
Казахстан. Модернизация проблемы и перспективы
... модернизации в Казахстане анализируется в трудах Н.А. Назарбаева Назарбаев Н.А. Осмысление пройденного и дальнейшее демократи-ческое реформирование общества. ... экономических, политических и социальных реформ, слабостью институтов гражданского общества, необходимостью преодоления стереотипов тоталитарного мыш-ления в массовом сознании и т.д. В ... -тром. В этом качестве президент стоит над обществом, над ...
Классическим примером подобной ситуации может считаться построение индустриального общества в СССР, где в программу социалистического строительства в качестве основы легла именно «индустриализация» как промышленное техническое перевооружение производства, в то время как комплексный феномен модернизации был редуцирован к программе «культурной революции», понятой, в конечном итоге, как ликвидация безграмотности. И если на уровне конкретно частных моментов «практики социалистического строительства» неподготовленность индивидуального сознания к техническим преобразованиям ощущалась достаточно внятно (например, смена лозунга «Техника решает все!» лозунгом «Кадры, овладевшие техникой, решают все!»), то общая стратегия модернизации оставалась урезанной, последствия чего дают о себе знать в постсоветском культурном пространстве и по сей день, предоставляя экспертам повод констатировать «низкое качество населения»[4].
Это особенно значимо при контакте носителя массового сознания с современными постиндустриальными квазитехнологиями, создавая особый тип взрывоопасного (как в метафорическом, так и в прямом смысле) производства, — своего рода синдром Чернобыля индустриального общества с немодернизированным массовым сознанием.
Подобная ситуация может быть описана в языке концепции культурного отставания и требует осуществления «догоняющей модернизации», приведения в соответствие уровня технической оснащенности производства и уровня технической дисциплины исполнителя. Если же говорить не о «догоняющем», а о типовой варианте модернизации, то применительно к нему могут быть выделены «первичная» и «вторичная» модернизация. Под «первичной модернизацией» понимают процесс, осуществленный в эпоху промышленных революций, — классический «чистый» тип » модернизация первопроходцев».
Под «вторичной модернизацией» понимается модернизация, сопровождающая формирование индустриального общества в странах третьего мира — в ситуации наличия зрелых аналогов и классических образцов (центров индустриально-рыночного производства) и возможностей прямых контактов с ними — как в торгово-промышленной, так и в культурной сферах.
В данном своем фрагменте теория модернизации опирается на методологические принципы предложенной Л.Фробениусом концепции культурных кругов, основанной на идее синтеза эволюционизма и диффузионизма. Если эволюционизм ориентирован в культурно-историческом познании на объяснительные процедуры, исходящие из презумпции имманентно автохтонных по отношению к каждому социальному организму причин, источников и факторов развития, то диффузионизм, напротив, в качестве типовой объяснительной модели предлагает анализ культурных взаимовлияний. Фробениус задает синтетическую программу рассмотрения каждой социально-исторической целостности («культурного круга») с точки зрения социокультурной археологии, предполагающей «послойное углубление», т.е. последовательное снятие привнесенных напластований — вплоть до «материковой породы». Интерпретация в данном языке процесса «вторичной модернизации» предполагает как открытые возможности для влияния со стороны развитых индустриальных держав (прямые рыночные контакты, заимствование технологий и культурных образцов), так и ряд необходимых внутренних трансформаций, вне которых факторы внешнего влияния теряют смысл. Такими внутренними трансформациями являются образование на базе местных рынков общего безличного рынка (включая рынок труда), что разрывает замкнутость общинного хозяйства и размывает основы внеэкономического принуждения; формирование так называемых «диктатур развития», т.е. автохтонных для трансформирующегося общества социальных групп, «пионеров элиты» (М.Вебер), инициирующих преобразования хозяйственной и политической жизни на основе рациональности; наконец — the last, but not the least — адаптацию этого рационализма в массовом сознании местного населения, модернизация этого сознания, без которой социальный результат индустриальных преобразований может оказаться прямо противоположным исходным целям.
Новые индустриальные страны в мировом хозяйстве
... работы: 1) Дать классификацию новых индустриальных стран в мировом хозяйстве и дать общую характеристику процессам становления экономик новых индустриальных стран; 2) Рассмотреть современное положение новых индустриальных стран в мировой экономике; 3) Изучить восточноазиатскую и латиноамериканскую модели новых индустриальных стран; 4) Сравнить и ...
Интересно, что, резко критикуя основополагающую для теории индустриализации идею конвергенции — «общая логика индустриализма», — марксистская философия всецело принимала ее частное следствие — идею «вторичной модернизации»: программное положение марксизма о «возможности перехода к социализму, минуя капитализм», оговаривало в качестве необходимых условий такого перехода ориентацию на образцы реальных социалистических государств и возможность контактов компартий развивающихся стран со странами соцлагеря и мировым коммунистическим движением, но при обязательном наличии внутри страны, осуществляющей означенный переход, социальной базы революционного движения и обязательной адаптации коммунистической идеологии в массах, т.е. факторы, фактически изоморфные условиям-факторам «вторичной модернизации»[5].
Фиксируя модернизацию социокультурной и ментальной сфер в качестве обязательного условия формирования индустриального общества, концепция «вторичной модернизации» предполагает, что становление индустриализма осуществляется под знаком широкой социокультурной экспансии тех нормативных образцов, которые продуцированы классическим западным индустриализмом (саморегулирующаяся рыночная экономика, демократическое политическое устройство, разделение властей, свобода личности и т.п.
Вместе с тем, модель «вторичной модернизации» как вестернизации (Д.Лернер) не конституировалась в качестве типовой.
С конца 1970-х в теории модернизации начинает доминировать идея вариативности социально-экономических форм организации индустриального общества, их определенной автономии относительно западного канона. Это означает, что «вторичная модернизация» может предполагать сохранение материковой основы этнонациональных традиций при обязательном условии осуществления индустриализации и модернизации как таковых, что не может не означать следования вестерн-образцам.
Наиболее типичным примером успешного осуществления модернизации на основе сохранения этно-специфических культурных традиций является модернизация Востока (прежде всего — Японии) и Восточной Европы (исключая восточно-славянский регион).
География внешнеэкономических связей России со странами Восточной ...
... и экономическая эффективность развития хозяйства мира, регионов и стран. Определяющим фактором выступает способ производства материальных благ, и, прежде всего характер производственных отношений, поскольку международные экономические отношения принадлежат к ... и Польши, их взаимосвязь и различия. Целью работы является изучение географии внешнеэкономических связей России со странами Восточной Европы ...
Специфика «восточной модернизации» заключается в том, что этот ее вариант осуществляется на основе не деструкции, но — напротив — усиления характерной для восточной культуры традиции общинности: Япония демонстрирует своего рода «коммунальный капитализм», сменяя лишь субъекта-адресата патриархального коллективизма и патернализма, но не разрушая при этом сам тип общинного сознания: растворенность в традиционном коллективе сменяется влитостью в коллектив предприятия, верность роду — преданностью фирме, ощущение патерналистской заботы со стороны общины — чувством социальной защищенности, внимания со стороны фирмы к отстройке личной судьбы работника (повышение квалификации по инициативе руководства, своевременное продвижение по служебной лестнице созревшего к этому работника, свадебный отпуск, прибавка к жалованию после рождения ребенка, сохранение контакта с фирмой после выхода на пенсию и т.п.)[6].
Если для Запада уровень текучести кадров является одной из стандартных социологических характеристик предприятия, то для Востока смена фирмы — событие из ряда вон выходящее. В этом смысле свободный индивидуализм как основа западного типа модернизации заменяется культивацией традиционных форм коллективного сознания при наполнении их новым, индустриально ориентированным содержанием, что возможно в силу опять-таки традиционной для восточной общины жесткой дисциплинированности сознания.
Аналогично, социалистический путь формирования индустриального общества в ряде стран Восточной Европы (там, где не имела место социалистическая ориентация уже сложившегося индустриального общества) также не предполагал полного следования классической модели модернизации: в процессе индустриального преобразования общества функции инициации, организации, контроля и т.д. проецируются не на автономную свободную личность, но на государственные структуры, — однако актуализация национальных традиций «трудовой этики» позволяет, тем не менее, констатировать факт осуществления модернизации как таковой. При всей восточной специфике и социалистических издержках правомерно говорить о возможности модернизации не как внешней, механической вестернизации и унификации, но как о глубинной трансформации массового создания на основе выработанных западной культурой социальных идеалов и рационализма при возможности сохранения специфики этно-национальных традиций. Современная концепция цивилизационного поворота как перехода от цивилизаций локального типа к глобальной цивилизации выдвигает идеал единого планетарного социоприродного комплекса, основанного именно на этно-культурном многообразии и полицентризме.
В рамках этого подхода культурная гетерогенность мира, позволяющая и предполагающая конструктивный диалог и плодотворное взаимовлияние неповторимо уникальных этно-национальных традиций, фиксируется как основа не только цивилизационной стабильности человечества, но и его эволюционного культурного потенциала.
Глава 2. Теория единой цивилизации
2.1. Основы теории единой цивилизации
В основе социокультурной теории единой цивилизации лежит либеральная идея о постепенном движении всех стран мира к единому политическому, социальному и экономическому строю — либеральной демократии. По мнению современных сторонников этой теории, подобный строй уже достигнут на Западе, а когда его достигнут остальные страны мира по мере их либерализации, то мир превратится в единое общество и поэтому наступит как бы «конец истории», как выразился один из наиболее известных авторов этой теории, американец японского происхождения Фрэнсис Фукуяма.
Рабочая программа дисциплины " История"
... силы и закономерности исторического процесса; события и процессы экономической истории; место и роль своей страны в истории человечества и в современном мире (ОК-3); - способен анализировать социально-значимые проблемы и ...
Теория единой цивилизации обращает внимание на все более могучие силы, которые объединяют страны мира в единое сообщество, усиливают их взаимозависимость, стирают границы между ними. Это силы интернационализации экономики, перерастающие в ее глобализацию и проявляющиеся прежде всего через ее транснационализацию и интеграцию.
В результате подобной модернизации черты современного индустриального и постиндустриального общества, которые впервые проявились на Западе, становятся чертами, присущими и остальным странам мира[7].
Одновременно теория единой цивилизации предполагает, что модернизация идентична вестернизации (т.е. копированию западной культуры другими странами).
Однако опыт России и Японии в предыдущие века и стран Восточной и Юго-Восточной Азии в XX в. говорит о том, что модернизация может идти без вестернизации и страны в ходе ее могут сохранять свою принадлежность к другой, не западной цивилизации. В первую очередь это относится к культуре, но и в экономике может сохраняться самобыт ность, как, например, в Японии. Хотя теория единой цивилизации’ признает важность в политической и экономической жизни религии и национализма, которые и порождают социокультурные различия между странами, однако предполагает, что по мере укрепления либерализма они перестанут быть ему помехой.
Фрэнсис Фукуяма родился в 1952 году в Чикаго в семье ученых-обществоведов. По своему происхождению Ф.Фукуяма является японцем (родители — японские иммигранты), однако, родившись в Америке, он воспитывался в семье, которая полностью приняла американский образ жизни, что не могло не наложить серьезный отпечаток на формирование мировоззрения ученого и его научной будущей научной позиции.
С 1970 года Ф.Фукуяма изучал классическую литературу в Корнельском университете, а в 1974 году получил степень бакалавра в области политической философии. Далее он продолжил обучение в Йельском университете. В 1977 году Ф.Фукуяма защитил докторскую диссертацию по советской внешней политике на Ближнем Востоке. Таким образом, мы видим, что ученый получил самое разностороннее образование.
В начале карьеры Ф.Фукуяма в большей степени считал себя не академическим ученым, а политическим исследователем — практиком, занимаясь аналитической работой в области внешней и внутренней политики страны. В 1979 году он начал работать в корпорации RAND— созданным ВВС США исследовательском институте по проблемам безопасности (до конца 1990-х годов).
В 1981 году Ф.Фукуяма начал работать в госдепартамент США (работал приР.РейганеиДж.Буше-старшем).
В начале 1980-х годов он участвовал в египетско— израильских переговорах по вопросам палестинской автономии.
Широкую известность Ф.Фукуяме принесли его геополитические взгляды на мироустройство в начале 90-х годов. Он спрогнозировал воссоединение Германии и необходимость роспуска Организации Варшавского договора.
По истории экономики: ответы на экзамена ционные билеты. — м.: ...
... история и современность .63 1.КОЧЕВНИЧЕСТВО 2. ОСЕДЛОСТЬ 3. ПРИСВАИВАЮЩЕЕ ХОЗЯЙСТВО Кочевой образ жизни - это особая форма экономики Возникновение оседлого образа ... Китае и Риме 9 9. Цивилизация христианского Запада 9 10. Средневековье , 11 ... Петра 1 31 42. Крестьянский вопрос. Сельское хозяйство и землепользование при ... кабанов, пещерных медведей и львов. к подвижному скотоводству. В течение I ...
В 1992 году Ф.Фукуяма издал книгу «Конец истории и последний человек (1992)», в основу которой была положена статья «Конец истории?» (1989 год, журнал «Национальный интерес»).
И книга, и статья вызвали широкий общественный резонанс не только в США, но и за пределами страны.
1990-е годы — важный этап в жизни ученого — Ф.Фукуяма стал более склоняться к деятельности в области академической науке. Несмотря на это, он остается активным политическим деятелем, проявляющим самое активное внимание к судьбе страны. Именно в это время он представляет мировой общественности свои произведения: «Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния» (1995), «Великий разрыв. Человеческая природа и воспроизводство социального порядка» (1999), «Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции» (2002), «Государственное строительство: управление и мировой порядок в 21веке» (2004).
С 1996 по 2001 годы Ф.Фукуяма занимал должность профессора государственной политики в школе государственной политики в университете Джорджа Мэйсона, а с 2001 года является профессором международной политической экономии в школе перспективных международных исследований при университете Джонса Хопкинса.
Ф.Фукуяма является признаваемым в мире, авторитетным ученым. Он является членом Президентского Совета по Этике биологических исследований, редакционной коллегии журнала The Journal of Democracy, американской Ассоциации политической науки, Совета по международным отношениям, Тихоокеанского Совета по международной Политике и организации «Глобальная Деловая Сеть».
- «Конец истории»? Начало активной общественной дискуссии
В 1992 году Ф.Фукуяма издал книгу «Конец истории и последний человек», в основу которой была положена статья «Конец истории?» (1989 год).
Оба произведения вызвали самый широкий общественный резонанс, как в кругу обществоведов, так и в самых широких кругах. Интересным является тот факт, что в конце статьи Ф.Фукуяма ставит знак вопроса, таким образом, ставя под возможное сомнение оппонентов мысль о том, есть ли точка, к которой в развитии пришла современная цивилизация, ее неким концом. Он доказывает, что «у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив», что «либеральная демократия может представлять собой «конечный пункт идеологической эволюции человечества»и «окончательную форму правления в человеческом обществе», являясь тем самым «концом истории».
Ф.Фукуяма стремится получить ответ на вопрос: «действительно ли в конце двадцатого столетия имеет смысл опять говорить о логически последовательной и направленной Истории человечества, которая, в конечном счете, приведет большую часть человечества к либеральной демократии?». Таким образом, Ф.Фукуяма делает вывод, что «конец истории» вовсе не означает, что «исторические события больше не происходят, но история, понимаемая как эволюция человеческих обществ через различные формы правления, достигла своей кульминации в современной либеральной демократии и рыночном капитализме». Выдвигается тезис об установлении господствадемократии и либерализмакак основных формальных ценностей западной культуры. Но если посмотреть глубже, то мы увидим, что за этим тезисом скрывается ряд геополитических особенностей. Следовательно, выделив принципиальные моменты в работе Ф.Фукуямы, важно обратится к геополитическому настоящему и будущему мироустройства. А.Г.Дугин рассматривает статью «Конец истории?» как «идейную базу неомондиализма(мондиализм от франц. слова «monde» = мир) как промежуточного звена между мондиализмом и атлантизмом.
Билеты по истории России
... политическая история, гражданская, история культуры, военная история, история государства и права и т.д. История подразделяется и по широте изучения объекта: история мира в целом (всемирная или всеобщая история); история мировых цивилизаций; история континентов (история Азии и ... 2. Предмет истории как науки: цель, задачи изучения, социально-значимые функции история социальный научный Изучение ...
Продолжая эту мысль, важно отметить, что в статье «Парадигма конца» А.Г.Дугин проводит ряд синонимичных отождествлений:
- «Судьба Труда =Судьба Суши, Востока;
- Судьба Капитала =Судьба Моря, Запада;
— Расшифровывая эту зависимость, А.Г.Дугин выделяет ряд особенностей: «Труд фиксирован, Капитал ликвиден. Труд — созидание ценностей, восхождение (этимологически «вос-ток»), Капитал — эксплуатация, отчуждение, грехопадение вещей (этимологически «за-пад»).
Морская цивилизация — цивилизация либерализма. Сухопутная цивилизация — цивилизация социализма. Евразия, Суша, Восток, Труд, социализм — синонимический ряд. Атлантизм, Море, Запад, Капитал, либерализм, рынок — тоже синонимический ряд». Таким образом, подводится вывод в геополитических терминах, что, по сути,»конец истории» означает «конец суши, Востока».
Здесь проявляется важнейшая линия геополитического противостояния цивилизации суши и цивилизации моря,seapowerиlandpower, Востока и Запада. Какую мы видим расстановку сил, кто выходит победителем из этого противостояния?Seapowerи Запад. «Падение СССР знаменует собой падение последнего бастиона «иррационализма». С этим связано окончание Истории и начало особого планетарного существования, которое будет проходить под знаком Рынка и Демократии, которые объединят мир в слаженную рационально функционирующую машину»[8], — подчеркивает А.Г.Дугин.
По сути, рассуждая в русле идей Ф.Фукуямы, мы можем говорить о победе и установлении господстваатлантизма, моря, запада, либерализма. Именно о таком мироустройстве говорит Ф.Фукуяма. Победаморского могущества и установление западных ценностей. «Конец истории печален. Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, — вместо всего этого — экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя».Этими словами Ф.Фукуяма заканчивает свой «Конец истории?», подводя итог всему существованию современной цивилизации. Но не эти ли ценности «печального конца» несут сами Соединенные Штаты, навязывая их другим?
Можно утверждать, что Ф.Фукуяма создает свою геополитическую стратегию и тактику развития США, особо подчеркивая роль страны как мирового гегемона, что «Соединенные Штаты попросту слишком далеко вырвались вперед по сравнению с любой другой страной по всем направлениям, определяющим державное могущество»[9].
- Создание нового врага как попытка отвлечения от главного геополитического противостояния sea power и land power.
Победа Запада в «холодной войне» концептуально означает окончание биполярного и начало однополярного мира, при этом если чистые атлантисты (Хантингтон) предполагают, что эта однополярность будет относительной — выигравший Запад (The West) будет вынужден постоянно улаживать нарастающие межцивилизационные конфликты со «всем остальным миром» (The Rest) — то мондиалисты (Фукуяма,Аттали) видят беспроблемную доминацию Запада надо всей планетой как нечто уже случившееся.
Победа Запада (во всем его объеме) может быть осознана двояко. Оптимисты либералы утверждают, что она окончательна, и что «история успешно завершена». Более осторожные говорят, что это лишь временный этап, и поверженный гигант сможет подняться при определенных обстоятельствах. Тем более, что победитель сталкивается с новой и совершенно непривычной для него ситуацией — ситуацией отсутствия врага, дуэль с которым составляла содержание его исторического бытия. Следовательно, актуальный субъект истории, оставшийся единственным, должен решать проблему пост-истории, что ставит перед ним новый вызов — останется ли он в этой пост-истории субъектом, или трансформируется в нечто иное?
Ф.Фукуяма говорит о том, что сегодня «существуют основания для того, чтобы считать, что западные ценности и институты в значительной мере приемлемы для многих, если не для большинства, не-западных народов», это сближение будет происходить в области культуры, политики и экономики, что свидетельствует об утверждении геополитической модели атлантизма, морского могущества. Однако Ф.Фукуяма подчеркивает тот факт, что в мире остаются силы, способные оказывать сопротивление этому могуществу.
Долгое время сопротивление оказывалось СССР и странами Варшавского договора. Однако распад блока (ранее предсказанный ученым) вывел сильнейшего игрока в противостоянии морского и сухопутного могущества из геополитической игры. Таким образом, на сегодняшний день, что особо подчеркивает Ф.Фукуяма, ислам является единственной основной мировой культурой, которая, возможно, сопротивляется модернити на глубинном уровне.
А.Г.Дугин подчеркивает, что «ислам или пресловутый «исламский фундаментализм» начинают выполнять функцию несуществующего в современности фашизма». Таким образом, происходит попытка отвлечения внимания от главного противостояния сухопутного и морского могущества, противостояния атлантизма и евразийства. Для установления полного господства морского могущества, установления однополярного миропорядка мир нуждается в виртуальном полюсе, в фигуре, олицетворяющей негативный имидж периферии, таким «регионом» начинает выступать исламский мир.
А.Г.Дугин выводит ряд геополитических закономерностей. Исламо-фашизм (исламизм) структурно необходим атлантизму и однополярному глобализму. Это его важнейший концептуальный инструмент. Когда глобализм формулирует ситуацию так: либо модернити-Запад, либо антимодернити — исламо-фашизм, он делает невозможным настоящий выбор. Альтернатива однополярному миру не исламистская химера Islamic World State, но многополярный мир, где традиции живут в очерченных пульсирующих кругах. Но Фукуяма не хочет оставлять никому пространства для реального выбора. Кто отвергает исламо-фашизм, как бы автоматически встает на сторону Запада, кто отвергает Запад — милости просим к цэрэушной голограмме бин Ладена. Таким образом, исламо — фашизм предстает как «идеологический вызов», создание некого общего образа врага для всего человечества. Нашему благополучию и всему мировому порядку сегодня угрожают главным образом слабые, терпящие крах или несостоятельные государства.
Особо ярко этот тезис проявляется на примере «прихода» США в Ирак. Несмотря на четкий идеологический вектор, Ф.Фукуяма критически осмысливает этот этап в истории страны. Главной ошибкой стало преувеличение угрозы, которую представляет для США радикальный исламизм. Хотя мрачная перспектива иметь дело с фанатиками-террористами, обладающими оружием массового поражения, действительно замаячила на горизонте, сторонники войны ошибочно спутали ее с «иракской угрозой», а также проблемой «государств-изгоев» и нарушения режима нераспространения. Однако мы видим на практике, что в погоне за однополярным мироустройством США создают некий мнимый полюс врагов. Таким образом, видя определенный просчет в данной политике, Ф. Фукуяма призывает к «демилитаризации глобальной войны с терроризмом» и начать «политическое соревнование в борьбе за умы и сердца простых мусульман по всему миру», где «главным полем сражения станет Европа», а борьбу возглавит США.
Какие же этапы видит ученый на пути борьбы, на пути нового мирового строительства? Соединенным Штатам необходимо создать центральный орган, укомплектованный постоянным штатом, для управления текущей и предстоящей деятельностью в области национально-государственного строительства; этот координирующий орган должен быть облечен достаточными полномочиями, чтобы в случае кризиса удержать под контролем конфликтующие правительственные ведомства; любая постоянно действующая организация, занятая национально-государственным строительством, должна поддерживать связи с подобными агентствами в других странах; работа по восстановлению должна оставаться исключительно под гражданским контролем — с начала перехода от стадии стабилизации в регионе к построению самостоятельных институтов, которые в конечном итоге дадут Соединенным Штатам возможность «уйти красиво».
Таким образом, «великая миссия» США видится Ф.Фукуямой в «обучении других наций искусству самостоятельного управления», что, по сути, на наш взгляд, может означать формальную попытку установления однополярного мира в рамках современной цивилизации, попытка полностью свести до минимума геополитическое противостояния могуществ, заменив его некой фикцией.
В определенном смысле американская республика с самого момента своего основания, сразу же после принятия Декларации о Независимости, вступила на путь революции, полагая, что созданные ею институты будут иметь смысл не только в самих США, но и во всем остальном мире. Именно отсюда берет начало идеалистическая составляющая американской внешней политики, именно в этом и заключается объяснение того факта, что американцы путают свои интересы с интересами международного сообщества, и с таким скептицизмом относятся к многонациональным организациям.В дальнейшем рассуждении Ф.Фукуяма все-таки идет на небольшие уступки, подчеркивая, что эта модель не является совсем правильной, «для поддержания миропорядка должно быть создано большое число международных организаций, способных и упорядочивать положение в мире, и быть источником правосудия».Но будут ли эти организации иметь реальное влияние на расстановку мировых сил? США, испытав на себе атаку со стороны международного терроризма, утверждает ученый, «станет и более обыкновенной страной — страной с более конкретными интересами и своими слабыми местами, а не державой, полагающей, что может единолично определять, каким быть миру, в котором она существует». Однако с позиции сегодняшнего дня и, оглядываясь, назад сложно поверить в эти слова и не подвергнуть их критическому переосмыслению.
Итак, мы смогли ответить на главный вопрос, почему с геополитической точки зрения, происходит победа морского могущества, победа Запада во главе с США? Во-первых, все потенциальные конфликты были вынесены за территорию основного стратегического пространства. Во-вторых, атлантисты создали сложную дифференцированную систему геополитического распределения силовых «ядер». В-третьих, природные ресурсы поступали из экономически малоразвитых регионов Третьего мира, откуда в значительной мере приходила и дешевая рабочая сила. В-четвертых, сохранение статус кво, сложившегося сразу после Второй мировой войны, было наступательной позицией для атлантистов. Все эти обстоятельства способствуют возвышению морского могущества.
Таким образом, мы живем в период яркого проявления морского могущества, атлантизма во главе с США, проповедующих «идеи, сочетающие убежденность неоконсерваторов в необходимости утверждения прав человека по всему миру с избавлением от иллюзии, будто этих целей можно добиться за счет силовой политики и мировой гегемонии США».
США на сегодняшний день является самым сильным представителем морского могущества, стране принадлежит лидирующее положении в установлении гегемонии Запада и создание мира по единому унифицированному образцу на основе универсальных ценностей Западной цивилизации.
В мире наблюдается тенденция к созданию нового геополитического врага в лице исламизма и планомерно осуществляемая за счет этого политика подмены противостояния морского и сухопутного могущества новым геополитическим столкновением в целях победу атлантизма.
Мир осуществляет попытку перейти к однополярному устройству, подменив реальное геополитическое противостояние некой фикцией. На эти процессы необходимо адекватная реакция всех участников мирового диалога, ведь завтрашний день, будущий мир мы строим уже сегодня.
2.2. Концепция «конца истории» Ф. Фукуямы
Теория «конца истории» Ф. Фукуямы была сформулирована в западном контексте в конце 1980-х гг., когда западное сообщество уже уверилось в своей победе в «холодной войне». Приход к власти в Советском Союзе реформатора Горбачева только укрепил уверенность Запада в советской слабости, что дало толчок к появлению теорий, отражающих правильность применения западных моральных, политических и экономических стандартов в отношении окружающего мира. Одной из таких теорий и стала концепция Ф. Фукуямы.
В своей нашумевшей работе «Конец истории» он выдвинул тезис о полном разрешении лежавшего в основе «холодной войны» конфликта двух идеологий — либеральной демократии и коммунизма. Коммунизм потерпел поражение в этом противостоянии, что поспособствовало появлению новых перспектив для торжества демократических принципов во всем мире.
Особый интерес по этой тематике представляют работы: «Конец истории?» (1989 г.) и «Конец истории и последний человек» (1992 г.), которые могут рассматриваться не только как попытка дать критическое описание коммунистическому типу общества и показать все преимущества демократического, благодаря которому произошли существенные изменения в странах социалистического лагеря, но и как прогноз на будущее. Опираясь на интерпретации конца истории Гегеля и Кожева, Фукуяма приходит к выводу, что либерализм и либеральные институты, такие как главенство закона, представительская демократия и рыночная экономика приобретают универсальное значение[10].
Фукуяма теоретически выразил и политически обосновал убежденность в отношении будущего после завершения «холодной войны». Анализируя процессы реформ в СССР и КНР, изменения в интеллектуальном климате этих двух стран, отмечая перемены в других регионах, Фукуяма делает вывод: произошедшие изменения есть не просто конец «холодной войны» или окончание какого-либо послевоенного периода — наступает конец истории, как таковой… Конец истории, по Фукуяме, выливается в «окончание идеологической эволюции человечества и универсализацию западной либеральной демократии, как окончательной формы человеческого правления»[11].
В соответствии с фукуямовской теорией, незападные сообщества в этом смысле являются лишь будущей проекцией западных ценностей. Акцент в «Конце истории» сделан именно на «исчерпанность» систематических альтернатив Западу, ведь именно Запад, по мнению автора, в сегодняшнем мире остается сообществом с превосходящим остальные своим авторитетом и своей моралью. Именно поэтому западные ценности подлежат глобальному распространению, вне зависимости от того, приветствуется это другими акторами международной системы или нет.Таким образом, своей теорией Ф. Фукуяма подтвердил свою приверженность ценностям лишь одного из существующих сообществ- западного.Посему, неудивительно, что концепция «конца истории» подверглась критике как идеалистическая и несколько упрощенная.
Глава 3. Теория столкновения цивилизаций
3.1. Основы теории столкновения цивилизаций
Американский профессор Сэмуэл Хантингтон указывает на то, что после «холодной войны» политический и культурный мир становится все более многополярным и включает восемь главных цивилизаций: западную, исламскую, индуистскую, китайскую, японскую, православную, африканскую и латиноамериканскую. В последнее время, согласно этой теории, в мире и мировой экономике уменьшается роль Запада, возрастает значение азиатских цивилизаций; связи усиливаются прежде всего внутри разных цивилизаций, тяготея к ключевым, главным странам этих цивилизаций. В результате будущий мир, по Хантингтону, — это не единая цивилизация, а набор разных цивилизаций, между которыми есть много общего, но немало и различий, которые не стираются.
Будучи социокультурной, теория столкновения цивилизаций имеет дело прежде всего с культурными и политическими аспектами. Тем не менее из нее вытекают достаточно важные экономические выводы. Так, постепенно уменьшается доминирование в мировой экономике западных стран — в середине XX в. на Западную Европу, Северную Америку, Австралию и Океанию приходилось около 2/3 мирового ВВП, а в концеXX в. — менее 1/2.
Одновременно быстро растет удельный вес в мировой экономике азиатских стран — с 1/8 до 1/3[12].
Важный вывод, к которому приводит теория столкновения цивилизаций, — усиление многополярного мира, причем не только политического, но и экономического. Вышеупомянутое уменьшение роли Запада в мировой экономике и начавшееся в последние два десятилетия снижение веса бывших советских республик идут параллельно с быстрым усилением роли Китая и других стран Восточной и Юго-Восточной Азии, начавшимся усилением роли Латинской Америки и возможным — Южной Азии. Вероятно, экономическая мощь будет распределена в мире более равномерно, чем сейчас.
Кроме того, внутри каждой цивилизации выделяются ключевые страны (кроме исламской цивилизации, где нет ярко выраженных одной — трех ключевых стран).
Из теории Хантингтона можно сделать вывод, что эти ключевые страны возглавят или уже давно возглавили цивилизации (в случаях с Японией и Китаем вся цивилизация состоит из одной страны), став их ведущими не только политическими и культурными, но и экономическими державами[13].
Другой вывод — прочность, устойчивость экономических связей между странами и внутри интеграционных объединений во многом зависит от того, принадлежат они к одной или разным цивилизациям, а если к разным, то насколько совместимы эти цивилизации (по Хантингтону, например, православная цивилизация более дружественна к западной, индуистской и китайской, чем к исламской или японской).
Успешная интеграция внутри ЕС во многом базируется на принадлежности почти всех его участников к одной цивилизации (хотя Греция и Кипр относятся к православной цивилизации, но они невелики и цивилизация, к которой они принадлежат, высокосовместима с западной), а интеграция в рамках НАФТА и планы ее постепенного расширения на всю Америку опираются опять же на совместимость двух христианских цивилизаций: западной и латиноамериканской.
Быстро идущая переориентация многих стран Восточной и Юго-Восточной Азии на Китай как главного экономического партнера стимулируется не только стремительно усиливающейся экономической мощью Китая, но и тем, что в ряде этих стран велико общее с ним социокультурное прошлое (Вьетнам, Корея), в некоторых из них огромная часть экономической жизни находится в руках китайского этнического меньшинства (Индонезия, Малайзия, Таиланд, Филиппины), а некоторые населены почти только китайцами (Сингапур, Тайвань, Макао).
С этой точки зрения у Китая больше шансов быть ведущей державой в этом регионе, чем у Японии, которая хотя и является цивилизацией, высокосовместимой с китайской, но не имеет таких социокультурных связей в регионе, как Китай.
3.2. С. Хантингтон и теория «столкновения цивилизаций»
Самюэль Хантингтон — известный американский политолог и геополитик. В настоящее время он является профессором Гарвардского университета и директором Института стратегических исследований им. Джона Олина при Гарвардском университете. С. Хантингтон — автор многих заметных работ по теории демократии, демократизации международных отношений, внешней политике США, геополитике и глобалистике. В 1993 г. вышла в свет его статья «Столкновение цивилизаций», которая вызвала большой резонанс в геополитической науке.
В своей работе Хантингтон заметил, что мировая политика сегодня вступает в новую фазу, а посему, возникает огромное количество версий относительно того, какой облик она приобретет: будет ли это конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствами, упадок наций-государств под напором разнонаправленных тенденций — к трайбализму и глобализму.
Основная идея теории Хантингтона заключается в том, что в зарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика, а культура. Эту тенденцию Хантингтон иллюстрирует ярким примером роста экономических связей между Китайской Народной Республикой, с одной стороны, и Гонконгом, Тайванем, Сингапуром и заморскими китайскими общинами в других странах Азии — с другой[14].
Вот так, с окончанием холодной войны общность культуры постепенно вытесняет идеологические различия. При этом, нация-государство остается главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Доминирующим фактором мировой политики, при этом, станет столкновение цивилизаций. А линии разлома между ними — это и есть линии будущих фронтов. Такие конфликты неизбежны, считает автор «столкновения цивилизаций», и тому есть несколько причин. Прежде всего, это географический фактор, а также идентичность цивилизаций, соседство которых приводит к их противостоянию и даже конфликтам между ними. Эти конфликты обычно происходят на стыке или аморфно очерченных рубежах цивилизаций. Иногда эти конфликты можно предвидеть исходя из логики развития и взаимодействия цивилизаций.
Облик мира, по мнению Хантингтона, будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятсязападная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканскаяи, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. И причин тому несколько.
Прежде всего, различия между цивилизациями, основу которых составляет религия, наиболее существенны; эти различия складывались столетиями, и они куда сильнее, чем различия между политическими идеологиями. Во-вторых, усиливается взаимодействие народов различной цивилизационной принадлежности, что ведет как к росту цивилизационного самосознания, так и к пониманию различия между цивилизациями и общностью в рамках своей цивилизации. В-третьих, возрастает роль религии, причем последняя нередко проявляется в форме фундаменталистских движений. В-четвертых, ослабевает влияние Запада в незападных странах, что находит выражение в девестернизационных процессах и усиленном поиске собственных «корней». В-пятых, культурные различия менее подвержены изменениям, чем экономические или политические. «В бывшем Советском Союзе, — замечает Хантингтон, — коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки — в богачей, но русские не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы — армянами». Ну и наконец, в-шестых, как отмечает политолог, усиливается экономический регионализм, неразрывно связанный с цивилизационным фактором: в основе многих экономических организаций и интеграционных группировок лежит культурно-религиозная схожесть[15].
Несмотря на осознание уникальности каждой цивилизации и признание их прав на самоопределение, Хантингтон не сомневается в верховенстве западных ценностей и морали.
Заключение
В ходе исследования было выяснено, что концепция модернизации близка теории стадий экономического роста тем, что в центре ее внимания находится становление индустриального общества. Среди экономических аспектов она большое внимание уделяет становлению частной собственности и товарного обмена и вытекающим из этого последствиям, прежде всего формированию свободного индивидуума.
Россия пыталась осуществить модернизацию в режиме догоняющего развития. Но ни одна из этих попыток полностью не удалась, и если в технологических и социокультурных сферах ситуация порой складывалась благоприятно, то задачи политической модернизации оставались камнем преткновения во всех попытках по-новому «обустроить Россию».
В основе социокультурной теории единой цивилизации лежит либеральная идея о постепенном движении всех стран мира к единому политическому, социальному и экономическому строю — либеральной демократии.
Американский профессор Самуэл Хантингтон утверждает, что мир остается многополярным и включает восемь главных цивилизаций: западную, исламскую, индуистскую, китайскую, японскую, православную, африканскую и латиноамериканскую. Согласно этой теории, связи усиливаются не столько между цивилизациями, сколько внутри них, тяготея к ключевым странам этих цивилизаций.
Обе концепции цивилизаций не нашли отклика среди правящих кругов России, более того, — обе они были встречены резкой критикой.
Либералы постепенно теряли влияние в обществе, а националистическое мышление, напротив, набирало обороты, открывая путь идеям великодержавия.Именно поэтому на Фукуяму обрушились с критикой, требуя признания законных интересов России в мире после холодной войны.
Хантингтон также пытался убедить Россию в необходимости союза с Западом перед лицом конфуцианско-мусульманской угрозы. Россия, по мнению Хантингтона, только выигрывает от такого союза. Однако его попытки оказались тщетны: подобно теории Фукуямы, его концепция не встретила поддержки в высших кругах России и была подвергнутакритике по всему политическому и интеллектуальному спектру российского общества. Спор о «столкновении цивилизаций»начался после распада Советского Союза, в контексте российского самоопределения как новой евразийской державы. Однако если идеи Фукуямы первоначально находили хоть небольшую, но поддержку в либеральных кругах, то на концепцию Хантингтона обрушились как либералы, так и националисты. Высшие политические круги России посчитали, что, тем самым, Хантингтон намеренно подталкивает молодое российское государство к конфликту с выгодным партнером. Сторонники великодержавного курса сочли, что теория «столкновения цивилизаций» посягает на политическую независимость России.
Концепции американских ученых не совсемсогласуются ссовременным этапомразвитияроссийского государства. В течение нескольких лет, минувших с момента распада Советского Союза,в российском государствевозникли уникальные политические, экономические и культурные элементы. Российское супер-президентство, государственно-олигархический капитализм и восприятие Запада в качестве потенциальной угрозы, а не стратегического партнера.
В нашей стране понемногу формируется демократия, что вполне логично, исходя из фукуямовской точки зрения — западные ценности распространились и на Россию. Однако нельзя не признать, что нынешние реалии России, в этом случае, при всем желании не соответствуют параметрам либеральной демократии западного образца.
Таким образом, России пришлось сменить курс и начать поиск приоритетов в других сферах. Это обстоятельство стало еще одной причиной отказа российской политической элиты от идей Хантингтона и Фукуямы.Несмотря на то, что оба автора не сомневаются в том, что Россия в конце концов примет условия запада и примкнет к западному сообществу, наша страна по-прежнему отдает приоритет концепции «евразийства» и предпочитает налаживать стратегическое партнерство как с западными, так и незападными странами.
Список литературы
- Барлыбаев Х.А. Общая теория глобализации и устойчивое развитие. — М.: издание Гос. думы, 2013. — 336 с.
- Бжезинский З. Великая шахматная доска: господство Америки и ее геостратегические императивы. — М.: Междунар. отношения, 2012.
- Борзых С. В. Понятие глобализации: новое прочтение // Век глобализации, 2011. -№2.-С.18-31.
- Бузгалин А.В. Альтерглобализм как феномен современного мира // Полис. 2014. № 2. С. 71 — 85.
- Бункина М.К. Национальная экономика /М.К. Бункина.- М.: Дело, 2009.- 272 с.
- Валлерстайн И. Исторический капитализм. Капиталистическая цивилизация. М., 2013. 176 с.
- Василенко И.А. Политическая глобализация. М.: Логос, 2011.- 360 с.
- История России. 1917-2014: Учеб. пособие для студентов вузов / А.С. Барсенков, А.И. Вдовин.- М.: Аспект Пресс, 2015.
- Мировая политика и международные отношения: Учебное пособие / под. ред. С.А. Ланцова, В.А. Ачкасова.- СПб: Питер, 2014.
- Российская наука международных отношений: новые направления / под. ред. А.П. Цыганкова, П.А. Цыганкова.- М.: ПЕР СЭ, 2015.
- Фукуяма Ф. Конец истории [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://old.russ.ru/politics/20021106-fuk.php
- Хантингтон С. Столкновение цивилизаций [Электронный ресурс] / Режим доступа:http://old.russ.ru/politics/20121576-han.php
[1] Борзых С. В. Понятие глобализации: новое прочтение // Век глобализации, 2011. — №2. — С.18.
[2] Барлыбаев Х.А. Общая теория глобализации и устойчивое развитие. — М.: издание Гос. думы, 2013. — С.78.
[3] Валлерстайн И. Исторический капитализм. Капиталистическая цивилизация. М., 2013. — С.67.
[4] История России. 1917-2014: Учеб. пособие для студентов вузов / А.С. Барсенков, А.И. Вдовин.- М.: Аспект Пресс, 2015. — С.122.
[5] Российская наука международных отношений: новые направления / под. ред. А.П. Цыганкова, П.А. Цыганкова.- М.: ПЕР СЭ, 2015. — С.208.
[6] Российская наука международных отношений: новые направления / под. ред. А.П. Цыганкова, П.А. Цыганкова.- М.: ПЕР СЭ, 2015. — С.213.
[7] Василенко И.А. Политическая глобализация. М.: Логос, 2011. — С.57.
[8] Дугин А.Г. Основы геополитики. М.: Арктогея, 2007. С.127.
[9] Фукуяма Ф. Неоконсерватизм в его нынешнем виде я принять не могу [Электронный ресурс] / Политнаука/ [Режим доступа:http://www.politnauka.org/library/dem/fukuyama3.php]
[10] Фукуяма Ф. Конец истории [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://old.russ.ru/politics/20021106-fuk.php
[11] Там же
[12] Мировая политика и международные отношения: Учебное пособие / под. ред. С.А. Ланцова, В.А. Ачкасова.- СПб: Питер, 2014. — С.75.
[13] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций [Электронный ресурс] / Режим доступа:http://old.russ.ru/politics/20121576-han.php
[14] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций [Электронный ресурс] / Режим доступа:http://old.russ.ru/politics/20121576-han.php
[15] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций [Электронный ресурс] / Режим доступа:http://old.russ.ru/politics/20121576-han.php
